Авторы: Isidora Stramm & Mathilda Vandermar
Бета: Зув
Название: A companion of death
Фандом: True blood
Пейринг: Эрик/Годрик
Дисклеймер: права на героев принадлежат HBO, на оригинальных персонажей и сюжет фика - нам
Рейтинг: R
Жанр: модерн АУ, слэш
Ворнинг: флэшбеки: историческое фентези, дарк
Рассуждения о религии и богах, встречающиеся в данном тексте, написаны исключительно для того, чтобы раскрыть характеры и мировоззрение персонажей, и не являются религиозными воззрениями авторов. Авторы не хотели, не пытались и не собирались ранить чувства христиан, мусульман или язычников. Если вы слишком серьезно и трепетно относитесь к любой религии и конфессии, не принимая их осуждения устами литературных героев - просьба не читать данный текст. Так же хотим напомнить, что разные, и, порой, неоднозначные высказывания о религии являются каноническими для сериала "True blood".
От авторов: Фик был написан до выхода пятой серии третьего сезона, поэтому события из прошлого Эрика не совпадают с каноном.
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4.
Глава 5.
Глава 5.
Эрик припарковал машину напротив церкви, которую обычно посещал Грегори, выключил мотор и обернулся, чтобы посмотреть на мальчика, лежащего на заднем сиденье. Вампир привез его сюда, потому что не хотел, чтобы, очнувшись, тот оказался в незнакомом месте и испугался. У людей большая доза крови вампира могла вызвать галлюцинации и временное помутнение рассудка, правда Грегори обычным человеком не был. И все же Эрик ругал себя за то, что не остановил его после первого глотка и гадал, что будет, когда тот очнется. Вспомнит ли свою прошлую жизнь, вспомнит ли, кем был раньше и кто они друг другу? Захочет ли быть с ним или решит, что новая человеческая жизнь дана ему, чтобы искупить грехи прошлого? Захочет ли он снова стать Годриком или решит остаться Грегори Эдвардсом?
Эрик понимал, что должен принять любое решение Грегори, каким бы оно ни было. И знал, что не сможет этого сделать. Семнадцать лет назад, когда Годрик ушел встречать рассвет, он хотел удержать его силой и отступил, покорившись воле создателя, которой не мог ей противостоять. Но у реинкарнации Годрика не было власти над ним. Теперь он, Эрик, сильнее, старше и могущественнее, и больше не отдаст его никому, даже Богу. Впрочем, христианский Бог, кажется, и не претендовал на этого мальчика – кем бы тот ни оказался.
Эрик вышел из машины и оставил дверь открытой, надеясь, что свежий воздух приведет Грегори в чувство. Прохладный ночной ветер налетел на вампира, растрепал волосы и умчался к небу, усыпанному мерцающими звездами – далекими, холодными и равнодушными.
Ничто в этом мире не происходит просто так. Эрик давно это знал. Прошли те времена, когда он сомневался в существовании богов, и все-таки получать доказательства их существования до сих пор было странно и, пожалуй, немного пугающе. Боги никогда не вмешиваются попусту в чужие судьбы. Но так ли важно, что они захотят взамен? Нет, совсем нет. Он готов был заплатить любую цену за их подарок.
- Мне все равно, кто из вас и зачем это сделал, но все равно: спасибо, - негромко произнес он в темноту, помедлил, словно ожидая ответа, и, не получив его, вернулся в машину.
Гор медленно открыл глаза, пытаясь сообразить, где находится. А потом воспоминания навалились на него, словно голодные звери. Впиваясь в сознание, они рвали сладкую пелену забвения.
- Эрик? – Он дернулся, вжимаясь в дверцу машины, и, вспомнив, как вампир укусил его, схватился за шею. Ранок не было. Гор судорожно ощупал себя еще раз. Нет, ни намека на укус.
- Как ты себя чувствуешь? – В душе у вампира все перевернулось от того, как мальчик шарахнулся от него, он постарался ничем не выдать своих эмоций.
- Странно... Пропал след. Наверное, из-за твоей крови? – Гор убрал руку от шеи и посмотрел вампиру в глаза. Он вдруг с удивлением понял, что теперь не только видит и слышит Эрика, но и чувствует. Словно их связали невидимой нитью, протянутой от сознания к сознанию.
Эрик кивнул. Казалось, Грегори совсем успокоился, но вместо того, чтобы обрадоваться, вампир ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так… но что, понять он пока не мог.
– Откуда ты узнал мое имя?
- Узнал... Просто узнал его, когда попробовал твою кровь. Что тебя тревожит?
- Меня? – Эрик поднял брови. – Ничего.
И только потом до него дошло, что Грегори спросил это не из вежливости и не потому что заметил его обеспокоенность. Он не мог ее заметить, просто не мог! Эрик давным-давно научился притворяться и обманывать. Однако куда более странным оказалось то, что сам Эрик понятия не имел, что же творится с Грегори, хотя человек выпивший крови вампира не мог утаить от него своих мыслей и чувств.
Эрик применил чары, чтобы установить над ним контроль. Вернее, попытался применить, потому что ничего из этого не вышло. Эрик попробовал еще раз – результат остался тем же. Растерянный и недоумевающий, он отвернулся, устремив взгляд на пустынную темную улицу. Еще одна Суки Стакхаус?.. Нет, кем-кем, а феей Грегори не был.
- Не получается меня зачаровать? - тихо спросил Гор. - Не переживай, у других тоже не получилось. Антуан пытался несколько раз, но мне кажется, скорее я его загипнотизировал.
Он понимал, что нужно уходить. Выбраться из машины и пойти домой. Выслушать нравоучения тетки, в очередной раз ознакомиться с ее теорией о том, что он сосуд зла и привлекает к себе темные силы. Съесть безвкусный ужин, приготовленный матерью. Получить привычный неодобрительный взгляд от отца. Но он не мог. Та его жизнь, пусть и праведная, пусть и чистая, пусть и освященная любовью Иисуса, была еще хуже, чем материнская стряпня. Еда была просто пресной, а жизнь - горчила.
Гор не мог себя заставить открыть дверь. Несмотря ни на что, сейчас он чувствовал себя хорошо и правильно - впервые за все свои семнадцать лет. Он был рядом с тем, с кем ему было спокойно. С тем, кто действительно был ему близок. Что значили слова "Отец. Брат. Сын" для Эрика? Почему он так среагировал? Ответ лежал на поверхности, казалось, стоит протянуть руку, и он коснется истины. Смутное воспоминание мучительно извивалось и корчилось в сознании, словно забытая песня, что крутится в голове кусочками, отдельными фразами, но, как ни старайся, никак не складывается в единый мотив.
- Ты не такой, как другие, - тщательно подбирая слова, ответил Эрик. Не удержавшись, взглянул на мальчика и снова отвернулся. В неярком свете, исходящем от приборной панели, Грегори Эдвардс был до боли похож на Годрика.
Гор фыркнул.
- Я знаю! Мне это с рождения твердят!
Он неожиданно разозлился. Значит, и для этого вампира он оказался не таким, как надо? И все его чувства нахер никому не нужны? Этот Эрик просто хотел выпить его крови и отправить домой, заставив забыть о случившемся. И когда не получилось - разочаровался.
- Тяжело быть уродом, но я привык. - Гор нажал на хромированную ручку, открывая дверь машины.
"Ты как всегда жалок, Грегори Эдвардс. И сегодня - особенно!".
Надо же было себе напридумывать девчачьих историй про избранность. Про то, что кому-то есть до него дело. Что кто-то искал его. Ждал - его одного.
- Мне пора, иначе дома меня убьют, - буркнул он, выбираясь из салона машины на тротуар.
Но едва он успел выпрямиться, как Эрик оказался перед ним и, положив ладонь ему на грудь, толкнул – достаточно сильно для того, чтобы Грегори ударился спиной о машину.
- Никуда ты не пойдешь, - не терпящим возражений тоном заявил вампир. – Садись обратно. Я заберу тебя с собой в Луизиану.
Эрик никогда бы не позволил себе говорить с Годриком подобным образом, но Грегори не был им. И потакать ему в отличие от Годрика, Эрик не собирался.
- Куда заберешь? В какую Луизиану? - опешил Гор. С какой стати ему ехать в Луизиану, на юг штатов? В какую-то дыру! Он непроизвольно толкнул Эрика в ответ, да так, что тот отлетел назад на пару шагов. Верно говорили, что ви творит чудеса…
Однако Эрик тут же снова оказался рядом, наклонился, положив руки на крышу машины, и мальчик оказался запертым между ними, будто в ловушке.
- В Луизиану, - повторил вампир, на этот раз с благожелательным терпением, которое отличает санитаров, работающих с умалишенными. – В Шривпорт. Я шериф этого города и хочу, чтобы ты был у меня под присмотром.
- Да ты двинулся, что ли?!
Гор аж задохнулся от захлестнувших его чувств. Это было и удивление, и возбуждение, и надежда, и страх. Он хотел, чтобы Эрик забрал его, но боялся, что тот хочет обладать им лишь как забавной игрушкой. Ведь вампиры и в грош не ставят людей, это ему вдалбливали с самого детства. Скольких клыкофилов он видел на анонимных сборищах? Десятки? Сотни? И все они были уверены сперва, что что-то значили для вампиров, с которым жили.
Эрик видел, как надежда и страх сменяют друг друга на лице Грегори, видел, но, как ни старался, не мог пробиться к его мыслям. А ведь когда-то ему удавалось проникнуть в память Годрика именно в минуты их близости, так может быть, получится и сейчас? Еще не додумав до конца эту мысль, Эрик притянул к себе Грегори. Но, едва коснувшись его, вдруг позабыл обо всем кроме того, что Годрик здесь, рядом, находится в теле этого мальчика. Живой. Настоящий. И Эрик обнял Грегори так крепко, словно и правда не хотел отпускать больше никогда на свете.
Зажмурившись, Гор прижался щекой к груди Эрика, вдыхая запах его парфюма и кожаной куртки. Он обнимал вампира так сильно, как только мог. Гор боялся расстаться с ним и не желал терять то волшебное чувство, которое возникло между ними. Еще никогда Грегори не испытывал подобного... Он поднял голову, чтобы рассказать Эрику о том, что чувствовал, и в тот же миг вампир наклонился к нему навстречу. Их губы соприкоснулись так легко и естественно, словно прежде они уже целовались тысячи раз. Весь мир Гора взорвался, рассыпался на мириады частиц, окруживших их, словно звезды, и каждая из них зажглась сверхновой, ослепляя и оглушая, растворяя в своем свете. Когда вампир отстранился, мир опять собрался воедино, но он больше не был прежним. Даже сердце Гора теперь билось иначе - билось для Эрика. Если глотка крови хватило, чтобы заглянуть в прошлое, то поцелуя оказалось достаточно, чтобы пробудить любовь, столь сильную, всепоглощающую, что Гор даже испугался, осознав, насколько беспомощен и беззащитен перед ней.
- Поедем со мной, - повторил Эрик, но теперь его голос звучал мягко и нежно. Никто из знавших его не поверил бы, что он может разговаривать так, что вообще умеет просить, а не требовать. Никто, кроме Годрика. – Я не могу расстаться с тобой теперь, когда нашел тебя.
- Откуда ты знал, что найдешь меня здесь? - Гор умоляюще посмотрел в глаза вампира. Он хотел, чтобы Эрик дал ему повод забыть страх, бросить все и уехать с ним куда угодно. Хотел, чтобы Эрик дал ему возможность довериться.
- Я не смогу объяснить тебе, как. Просто узнал, - ответил Эрик, понимая, что не может рассказать Грегори о Годрике. Пока не может. Пусть сам вспомнит, кто он, и сам все поймет.
Но Гор тут же почувствовал, что Эрик пытается утаить правду. Это было неприятно, словно ему плеснули в лицо холодной водой, заставляя очнуться от сладкого сна.
- Что ты скрываешь?
- Прекрати копаться в моих мыслях, - стараясь сохранять невозмутимость, понимая, что только так он сможет убедить Грегори в своей искренности, ответил Эрик. – Даже людям есть, что скрывать, а вампирам, тем более, таким древним, как я, и подавно. Мои тайны не имеют отношения к нашему разговору.
- Имеют. - Гор отстранился, подозрительно глядя на вампира. - Ты злишься. Как ты нашел меня?
Он не хотел лезть Эрику в голову, это получалось само собой. И отключить шестое чувство, направленное на мысли и эмоции вампира, кажется, было невозможно, как… как невозможно не почувствовать вкус корицы в кофе, или не унюхать запах краски в свежевыкрашенной комнате.
- Я расскажу, когда придет время, обещаю. Сейчас от этого будет больше вреда, чем пользы. – Эрик успокаивающе погладил мальчика по спине, наклонился и прижался щекой к его коротким волосам, подумав мельком, что Грегори даже прическу носил такую же, как у Годрика. – А я совсем не хочу причинять тебе вред. Верь мне.
- Я... напоминаю тебе кого-то? - вдруг осенило Гора. Он не знал, откуда взялась эта мысль, но, едва возникнув, она проникла в его разум и тут же пустила корни, приживаясь. - Кого-то, кого ты любил?
- Ты и есть он. Иначе ты не вспомнил бы меня. - Эрик отпустил мальчика, отступил на полшага назад и спрятал руки в карманы куртки. Он не представлял, как отреагирует на его слова Грегори. Кто вообще поверит в такое? Но не сказать правду после его слов было невозможно. Раз он не мог защитить свой разум, обманывать толку больше не было.
- Я - это я! - Гору стало так обидно, что на глаза навернулись слезы. Он зло смахнул их тыльной стороной ладони. - А не кто-то там другой!
Возможно, если бы он задумался над словами Эрика, то согласился бы, что тот во многом прав. Но сейчас эмоции побеждали логику, и размышлять здраво он не мог. Гор почувствовал себя обманутым и отвергнутым. Он-то понадеялся, что заинтересовал Эрика сам по себе! Он, Грегори Эдвардс, не вылезающий из кабинетов психиатров, с детства сидящий на успокоительных, и проводящий все выходные в церкви с сумасшедшей теткой. Он, состоящий на учете в отделе трудных подростков и не имеющий ни одного друга. Господи, какая глупая надежда! Он нафиг никому не сдался - такой уродец! Глупый, больной на всю голову малорослик, которого в школе дразнят отсталым.
- Уходи! Я никуда с тобой не поеду! – процедил он сквозь зубы. - Ты ошибся. Я не какой-то там вампир из твоего прошлого. Я просто придурочный человечишка, ясно?
- Нет, не ошибся.
Эрик покачал головой, чувствуя, как его захлестывает безграничная нежность к этому растерянному несчастному мальчику. Годрик никогда не нуждался в его заботе и защите, вернее, старался не показывать этого. И ему хорошо удавалось… так хорошо, что в последние несколько сотен лет Эрик и сам начал ему верить. Грегори – другое дело. Запертый в человеческом теле, разрываемый на части противоречивыми, пугающими желаниями и чувствами, не понимающий, что их диктует память древнего могущественного существа, которым он был прежде.
Было ли это карой богов за то, что он добровольно отнял у себя жизнь, решив сбежать в небытие? Или злом, необходимым для того, чтобы ему было легче вспомнить все, когда настанет время? Эрик не мог ответить на эти вопросы, он мог лишь попытаться объяснить все Грегори, чтобы помочь ему, облегчить возвращение памяти.
– Ты слишком быстро родился снова и не успел забыть свою прежнюю жизнь, того, кем ты был прежде. И, что бы ты не говорил, я не оставлю тебя. Никогда.
- Ничего я не помню! Ничего! - выкрикнул Гор. - Если бы я был им, я бы вспомнил хотя бы свое имя, верно? Но мне ничего не приходит на ум! Я - это я! Придется тебе смириться с этим! – Голос его сорвался и мальчик всхлипнул, ненавидя себя за это еще больше.
- Я не стану напоминать тебе, - глухо произнес Эрик. Они стояли друг к другу так близко и в то же время были бесконечно далеки друг от друга. - Ты ненавидел себя и решил встретить рассвет, чтобы не творить больше зло. Не мне судить, мудрое ли решение ты тогда принял. Тебе нынешнему я бы вообще не стал ничего говорить, если бы ты не лез в мою память.
- Хоть что-то у нас было общее! Ненависть к себе! - фыркнул Гор и замолчал, стараясь успокоиться. Однако получалось плохо. Слезы жгли глаза, стремясь вырваться наружу. - Я пойду... - сказал он, наконец. - Мне завтра на собрание в методическую церковь. Да и вообще, меня уже, наверное, хватились. Я сказал, что приду из кино в девять.
- Останься со мной. - Эрик все же не выдержал, обнял его снова. – Прошу тебя. Неужели ты будешь столь жесток, что покинешь меня? – повторил он слова Годрика, сказанные им тысячу лет назад. Теперь он хорошо понимал его чувства… слишком хорошо.
- Я не могу, - тихо ответил Гор. Ему так хотелось верить, так хотелось остаться! Но он не мог, это было бы обманом. Однако руки уже сами потянулись, обвиваясь вокруг талии мужчины, и Гор снова прижался щекой к его груди. То, что он принял поначалу за запах парфюма, на самом деле было настоящим запахом Эрика. От него пахло прохладой осеннего вечера и свежестью морского бриза. Запахи сливались в один неповторимый аромат, который казался Гору самым лучшим во всем мире. Родным и знакомым. Не контролируя себя, он повернул голову и коснулся губами футболки, выдохнул, согревая холодную грудь вампира.
- Можешь.
Обнимать Годрика и чувствовать тепло человеческого тела, казалось непривычным и странным, но это была небольшая цена за то, что тот снова рядом.
- Я не... - Гор осекся, вздохнул и продолжил: - Я боюсь тебе верить. Ты поймешь, что я не твой бывший, и бросишь меня! Я... не переживу если ты меня бросишь. Лучше вообще ничего, чем... понять, как это и потом лишиться. Я... боюсь... - все это он говорил, уткнувшись в грудь Эрика, страшась взглянуть на него и увидеть в глазах насмешку. Или, того хуже, презрение.
- Ты сам не понимаешь, что говоришь, - погладив Грегори по волосам, вздохнул Эрик. – В тот день, когда ты встретил рассвет, мне казалось, что я умер вместе с тобой. Я и не надеялся, что смогу жить, как раньше. Я потерял того, кто был мне дороже всех на свете. Я не поступлю так с тобой.
- Ты сделаешь меня вампиром?
- Я… - Теперь уже Эрик осекся, не зная, что ответить. Ему хотелось сказать "да", но мог ли он, должен ли был инициировать Грегори? Годрик умер, не желая оставаться вампиром. А Грегори еще мальчик и его желания, скорее всего, лишь отголосок прежней жизни. – Сперва тебе должно исполниться двадцать один, - ответил он, вспомнив о принятом недавно законе об инициации. – До этого я не могу обратить тебя.
- Понятно.
Гор угрюмо посмотрел на Эрика. Все слова. Тискать, кусать и целовать можно, а инициировать – извините, нет! Ждать еще четыре года! А если он умрет? Или Эрик просто хочет дать себе время понять, тот ли человек Грегори или нет? Так сказали ему уже - не тот!
- Ну, тогда я тоже никуда с тобой не поеду, пока мне не исполнится двадцать один. Школа, университет и все такое, сам понимаешь!
- Ты, мать твою, умер, чтобы не быть вампиром! – рявкнул выведенный из себя Эрик. Казалось, они обо всем договорились, и вот, пожалуйста. – Ты так носился с людьми, так жалел их, дрожал над ними, отказывался пить кровь… Ты получил то, что хотел! А теперь просишь меня снова тебя обратить! – Он замолчал, понимая, что наговорил лишнего. – Доживи до двадцати одного, а там будет видно, - буркнул он.
- Бла-бла-бла! - передразнил Гор. - Это твой любовничек трясся над людьми! А я - не он! Сколько тебе говорить? Так что ок! У нас сделка: я остаюсь в Миннеаполисе, пока не закончу школу, и ты ко мне больше не лезешь. Отвези меня домой, и закончим это мозгоебство!
Зарычав от злости, Эрик ударил кулаком по крыше машины, оставив на ней приличного размера вмятину. А потом, Гор и не успел заметить, как, вампир оказался сидящим в салоне за рулем.
- До чего ж мы нервные... - тихо прошептал мальчик, садясь в машину и пристегивая ремень безопасности.
В напряженном молчании они мчались через город к его дому. Наверняка родители уже поняли, что на рейсовом автобусе Гор, как обещал, не приехал. Странно, что они ему не звонят. Хотя чего тут странного? Он же выключил телефон, когда начался фильм, а после сеанса было не до него. Ну и хрен с ними! Пусть наорут на него! Пусть отлупят кожаным военным ремнем, который тетка купила на каком-то гаражном сейле и считала оружием господним. Пусть делают, что хотят, все равно хуже ему не станет. Когда он расстанется с Эриком, ему будет плохо, как никогда в жизни еще не бывало. Может, стоило наплевать на гордость? Тогда он провел бы несколько счастливых месяцев в Луизиане, а потом бы приходил бледной искусанной тенью на собрания анонимных клыкофилов. Не такая уж большая цена за сказку, в самом-то деле. К тому же, всегда можно покончить жизнь самоубийством. Все равно рай ему заказан. Терять нечего.
Однако Гор знал, что сказка хороша, когда в нее веришь. А он не мог поверить, что Эрик любит его. И знать, каждую секунду понимать, что поцелуи, прикосновения - все предназначено не ему, а какому-то воспоминанию - слишком больно. Лучше ничего, чем вот так.
Эрик остановил машину на углу улицы, где жило семейство Эдвардсов.
- Иди, - твердо сказал он, мучительным усилием воли заставив себя не смотреть на Грегори. Если посмотрит еще раз, просто не сможет его отпустить, вопреки всем доводам разума.
Грегори абсолютно прав, и им следовало поступить именно так, как он говорит. Ему вообще не следовало приезжать сюда, встречаться с ним, не следовало вмешиваться в его жизнь. Он уедет в Луизиану и никогда больше не вернется, как бы больно и тяжело ни было потерять Годрика во второй раз. Впрочем, почему потерять? Он ведь жив. И, если ничего не случится, проживет еще лет пятьдесят, как минимум. Надо радоваться, что он нашел его и смог увидеть еще раз. Не каждому выпадает такой шанс. Далеко не каждому.
- Пока! – ответил Гор, но не сдвинулся с места. Он не хотел уходить так. Знал, что надо, но... Пусть хотя бы Эрик поцелует его еще раз, хотя бы один раз! А потом они навсегда попрощаются.
- Пока, - повторил Эрик, подождал минуту, другую, потом не выдержал и все же посмотрел на Грегори. – Что? – мрачно спросил он, заметив отчаянно-жалобное выражение его лица. – Не можешь уйти? Или не хочешь?
Это было уже слишком. Сгорая от стыда, мальчик схватил ручку двери, стремясь поскорее покинуть машину, не видеть больше вампира, от одного голоса которого по телу проходила непонятная волна тревоги и обожания. Однако ничего из этого не вышло. Эрик наклонился к нему, схватил за талию, поднял, и усадил к себе на колени. Все было проделано настолько быстро, что Гор не успел ни помешать ему, ни воспротивиться. Не успел даже понять, что произошло - а они уже целовались, и пальцы Эрика сжимали через грубую ткань джинсов его член. Глухо застонав, Гор приник к вампиру, неловко пытаясь задрать его футболку, коснуться обнаженной кожи.
Эрик старался контролировать себя, чтобы не причинить мальчику боль, но это было непросто. Он так соскучился по Годрику, по сексу с ним, по тем временам, когда ему не приходилось упрашивать создателя заняться с ним любовью, по тем временам, когда Годрик сам хотел этого…
Им не хватало места, пальцы вампира давили слишком сильно, но Гору было плевать. То, что происходило между ними, казалось ему идеальным. Он был близок к оргазму от одних только прикосновений и поцелуев, от запаха Эрика - просто от близости с ним. Гор начал неловко возиться с ширинкой вампира, и она, на счастье, поддалась. Задыхаясь от возбуждения и желания, он торопливо сунул руку в его джинсы, ощущая твердый, рельефный член под тонким трикотажем белья. Гор давно знал, что он гей, но до этой ночи не подозревал, что может хотеть кого-то с жадной страстью, заставляющей исчезнуть все сомнения и страхи, оставляющей лишь обнаженные инстинкты. Юноша осмелел и просунул руку под резинку трусов, с волнением и трепетом сжав пальцы на обнаженной плоти. Как и все тело вампира, член был прохладным. Но Гору даже в голову не пришло, что это неприятно или странно. Наоборот, ему казалось, что только так и должно быть. Он, забывшись, прикусил нижнюю губу Эрика и снова застонал от того, каким сильным было возбуждение.
Эрик чуть заметно вздрогнул от боли и улыбнулся. Открыв глаза, он поймал затуманенный взгляд Грегори. Может быть, тот и не помнил Годрика, но кое в чем вел себя очень похоже. Вампир разжал пальцы, но лишь на мгновение, чтобы откинуть назад спинку сиденья. Им нужно было устроиться поудобнее. И, как только это было сделано, его пальцы быстро расстегнули ремень и застежку джинсов Грегори, пробрались внутрь, коснувшись пылающей от возбуждения кожи над резинкой трусов, а потом оттянули их вниз, чтобы обхватить напряженный член.
Этого оказалось достаточно, чтобы Гор, беспомощно вскрикнув, кончил в руку вампира. Он, зажмурившись, спрятал лицо на его плече, тяжело дыша, боясь пошевелиться. Ну вот, он все испортил, наверняка все испортил! Эрик теперь станет смеяться над ним, над тем, что он кончил как... как... впрочем, почему «как»? Он ведь и был неопытным девственником.
- Тут нечего стыдиться, – обняв Грегори за плечи и поцеловав в висок, мягко и почти нежно сказал Эрик. Он смотрел на свои пальцы, испачканные спермой, и улыбался, чувствуя себя по-дурацки счастливым. Наверное, он и в самом деле истосковался слишком сильно, раз приходит в восторг от подобных глупостей.
Гор судорожно вздохнул, успокаиваясь. Он все еще не поднимал голову, но его пальцы опять сомкнулись вокруг плоти Эрика и начали двигаться вверх и вниз, уже не так поспешно и жадно, как несколько минут назад. Он старался почувствовать, запомнить все, чтобы потом навсегда сохранить в воспоминаниях эти ощущения.
Эрик откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. У него было множество любовников и любовниц - и людей, и вампиров - куда более опытных и искушенных, чем этот невинный мальчик. Но он ни за что не согласился бы променять его ни на кого из них. Ему нужен был только Грегори, он один. И оргазм, который очень скоро заставил Эрика застонать в сладкой муке, был самым ярким и сильным за последние несколько сотен лет. Так он кончал только с Годриком, никто другой не мог подарить ему подобного наслаждения.
Гор на секунду отстранился, любуясь лицом Эрика, а затем прижался губами к его губам с такой отчаянной страстью, словно это был их последний поцелуй. Он с ужасом понял, что на глаза опять наворачиваются слезы. Слишком сильными были переживания, слишком многое случилось за этот вечер.
- Что ты? – немного придя в себя, спросил Эрик. Он видел, что ресницы у Грегори влажные, а лицо такое несчастное, что ему захотелось защитить мальчика от всего мира.
- Мне надо идти... - повторил Гор и начал пересаживаться на пассажирское сидение, одновременно пытаясь застегнуть штаны. Надо было действительно валить, пока он не разрыдался как баба.
Эрик кинул взгляд на часы. Время перевалило за одиннадцать. Грегори наверняка давно уже ждали дома. Он ведь несовершеннолетний, напомнил себе Эрик. И живет с религиозными родителями, которые строго его контролируют. Нельзя не принимать это в расчет.
- Хорошо. – Вампир застегнул джинсы и ободряюще улыбнулся мальчику. – Я понимаю. До встречи.
- Пока.
Гор глубоко вздохнул, выбрался из машины и поспешил к дому. Сердце гулко билось в груди. Ну и пропишет же ему мать сейчас... Однако он отлично понимал, что даже если бы время повернулось вспять, все равно он провел бы эти часы с Эриком. Может быть, вампир действительно вернется и заберет его с собой? Что если его страхи напрасны, и Эрик действительно влюблен?..
Дрожащими руками он открыл двери и вошел в холл. Из гостиной доносился звук телевизора. Наверное, родители опять смотрят какое-то христианское шоу. Хорошо хоть, тетки дома нет! Эта бы точно не упустила возможность посадить его за опоздание под домашний арест на ближайшие пару недель.
Он едва успел закрыть за собой дверь, как из гостиной появилась мать. Несмотря на поздний час на ней все еще была серая юбка длиной ниже колен и серый свитер с высоким воротом, словно она собиралась куда-то уходить.
- Это был последний раз, когда я согласилась куда-то тебя отпустить вечером, - заявила она, едва сдерживая гнев. – Я даже не стану спрашивать, где ты был и почему задержался, Грегори. Едва ли ты захочешь рассказывать о подобной мерзости своим родителям, раз уж отключил телефон, чтобы никто не мог тебя отвлечь!
- Я просто опоздал на автобус, правда. Я даже не знал, что телефон вырубился, - соврал Гор, честно глядя матери в глаза. - Пришлось добираться своим ходом, прости.
Он быстро повесил куртку на вешалку и шмыгнул в гостиную, прекрасно зная, что при отце мать постарается вести себя без лишней агрессии.
- И тебе даже не пришло в голову позвонить и предупредить нас, чтобы мы не волновались! – Это был не вопрос, а обвинение. Миссис Эдвардс вошла в гостиную вслед за ним. – Впрочем, о чем я говорю, ты-то сам никогда ни о ком не волнуешься, не думаешь о других! Мы воспитывали тебя, как доброго христианина, и вот чем ты нам отплатил, чем ответил на нашу доброту!
- Мама, зачем ты так драматизируешь? Папа скажи ей! - обратился Гор к отцу, тупо уставившемуся в телевизор. - Я просто опоздал и все, а ты сразу начинаешь орать! – Но он и сам уже привычно сорвался на крик. - Я просто не подумал позвонить, мне семнадцать всего!
- Не кричи. – Отец поморщился и встал с дивана, прихватив журнал. - Мать лучше знает, - рассеянно ответил он разом на все вопросы сына.
- Куда ты? Ты всегда уходишь, когда они орут на меня! Почему тебе наплевать на меня? - еще громче закричал Грегори.
Но отец лишь снова поморщился, будто почувствовал запах тухлятины, и, не проронив больше ни слова, ушел в свой кабинет.
- Как ты смеешь думать, что отцу на тебя наплевать! – Скрестив руки на груди, миссис Эдвардс сверлила сына гневным взглядом. – Как смеешь ждать, что он станет защищать тебя, когда ты заслуживаешь самого строгого порицания? И не оправдывайся тем, что тебе семнадцать. Ты почти взрослый и должен отвечать за свои поступки! Не проси больше меня отпускать тебя куда-то по вечерам. Ты не оправдал моего доверия, Грегори. Предал его самым бессовестным образом.
- То я взрослый, то ты меня не отпускаешь никуда! Сама себе противоречишь! Надо мной смеются все!
В нем закипал гнев такой силы, что на минуту он представил, как кидается на мать, как впивается зубами в ее горло, разрывает сонную артерию, и алая кровь фонтаном бьет наружу. Видение было таким ярким, что испугало его самого, и, не отдавая отчета в том, что делает, Гор вцепился в молот Тора, висящий на шее под футболкой.
- Кто над тобой смеется? Грешники, погрязшие в пучине разврата? Смеются из-за того, что ты не разделяешь их богомерзких увлечений? Не ходишь в клубы, где они обжимаются под музыку? Не смотришь фильмы, пропагандирующие неправедный образ жизни? Не играешь в компьютерные игры, порабощающие разум? Не слоняешься без всякого дела по улицам? Одумайся, Грегори! – Миссис Эдвардс шагнула к сыну, схватила его за плечи и как следует встряхнула. – Это прямой путь в ад, неужели ты не понимаешь? Неужели ты пропустил мимо ушей все, чему мы тебя учили?
- Ад - это жить с вами! - выпалил Гор и замолчал, понимая, что зашел слишком далеко. Ради того, чтобы увидеться с Эриком хотя еще один раз, ему нужно молчать. - Прости... - тихо добавил он и опустил глаза.
- Иногда мне кажется, что Эдна права и ты в самом деле одержим бесами. – Миссис Эдвардс вздохнула, с горечью и растерянностью глядя на сына. – Я не знаю, что с тобой делать, Грегори. Просто не знаю.
- Я виноват. Прости. Можно мне идти помолиться перед сном? - еще тише сказал мальчик, продолжая теребить молот Тора.
- Перестань дергать крест. – Миссис Эдвардс отвела его руку и, нахмурившись, уставилась на шнурок, висящий на шее сына. – Что это такое? Ты потерял свою цепочку? Она ведь золотая, Грегори! Я надеюсь, потерял, а не продал? – снова повысив голос, спросила она, подцепив шнурок пальцем. И замолчала, когда из-под ворота футболки вместо креста появилась подвеска.
Пару мгновений женщина смотрела на нее, будто не понимая, что видит. На её лице, которое можно было бы назвать приятным, если бы она постаралась бы приукрасить его с помощью макияжа, промелькнуло испуганное выражение, сменившееся потрясением и гневом.
- Ты!.. – выдохнула она и, сжав подвеску в кулаке, рванула шнурок с такой силой, что он лопнул, больно взрезавшись в шею мальчика. – Чтобы я больше никогда не видела на тебе этой языческой дряни! Никогда, слышишь! Иди к себе и проси Бога простить тебя за глупость! И не вздумай ночью спускаться к холодильнику – ты не заслужил свой ужин.
- Но... - попытался было остановить ее Гор, однако замолчал, понимая, что еще легко отделался. Всего-то остался без ужина! Будь тут Эдна, она бы высекла его, дня два бы сидеть не смог, как пить дать. Мальчик метнулся к лестнице, но, поднявшись до половины, остановился, наблюдая за матерью. Отнять подвеску у нее он не мог, но потерять ее было выше его сил.
Миссис Эдвардс направилась на кухню, шаркая домашними тапками. Через мгновение хлопнула дверца шкафчика, в котором стояло мусорное ведро. Следом послышался шум воды. Выбросив подвеску, она явно решила вымыть руки.
- Спасибо, боже, что это не тетка Эдна! - возблагодарил высшую силу Гор, а потом, нахмурившись, уточнил: - Это я не тебе, Иисус!
Ночью, после того, как родители уснули, он осторожно, стараясь не наступать на скрипучие половицы, прокрался в кухню. Затаив дыхание, приоткрыл дверцу под раковиной и, протянув руку, начал копаться в мусорном ведре. Подвеска оказалась на самом дне, среди каких-то картонок и пластиковых стаканчиков из-под йогурта. Когда его пальцы сжали прохладный металл, Гор счастливо улыбнулся и вздохнул с облегчением. Больше он никому не позволит отнять у него молот Тора. Теперь он будет осторожнее.
***
Эрик возвратился в свой номер в превосходном настроении. Превосходном настолько, что решил даже сделать приятное Пэм и ответить, наконец, на её многочисленные сообщения с просьбой перезвонить.
Сняв куртку и бросив ее на спинку кресла, он достал из кармана джинсов телефон, устроился на черном кожаном диване и набрал номер Пэм.
- Ну, что там у тебя? - благодушно спросил он, услышав ее голос.
- У меня - ничего. А у тебя - неприятности, судя по всему, - холодно ответила Пэм. - Нэн тебя обыскалась. Хочет с тобой поговорить.
- Нэн Флэнаген?! – Эрик сел прямо. Все благодушие, как рукой сняло. – Какого черта ей надо?
- Не знаю. Она оставила номер и сказала, что в твоих интересах связаться с ней немедленно, пока она не выслала в Миннеаполис своих архонов. Проверь входящие сообщения, я переслала тебе её контакты.
Эрик замысловато выругался по-шведски, как делал всегда в минуты наивысшего раздражения. Угроза насчет архонов могла быть произнесена с целью припугнуть его, но сам факт того, что Флэнаген желает с ним говорить, явно не сулил ничего хорошего. Эрик не общался с ней полтора десятка лет и не горел желанием возобновить знакомство. Но выбора у него, кажется, не было. Было ли это связано с Грегори? Никаких других правонарушений со времени расправы над Расселом Эджингтоном за ним вроде бы не числилось. По крайней мере, тех, что могли бы привлечь внимание высших инстанций.
- Ладно, - сквозь зубы произнес Эрик. – Я перезвоню ей. Прямо сейчас.
- Давай. - Пэм недовольно хмыкнула, но потом добавила: - Удачи, Эрик.
Ругаясь сквозь зубы, Эрик отыскал сообщение Пэм с номером Флэнаген.
- Эрик Нортман, - представился он, услышав после нескольких гудков знакомый резкий голос. – Вы, кажется, хотели поговорить со мной, мисс Флэнаген?
- Да. И надеялась, что ты позвонишь часа на два пораньше! - рявкнула та в ответ. - Как же я рада была ничего о тебе не слышать пятнадцать лет! Впрочем, к чертям лирику! Нортман, мне донесли, что ты пытаешься присунуть свой холодный член несовершеннолетнему человеку. Это так?
- И кто же это не поленился довести до вашего сведения подобную чушь? – с трудом сдерживаясь, спросил Эрик. Черная ярость, полоснувшая его по сердцу от одной мысли, что кто-то может встать между ним и Гором, едва не заставила потерять над собой контроль. Но от того, как он поведет себя сейчас, зависело слишком многое. Эрик постарался взять себя в руки. – Это был Антуан Фортис? – напряженно спросил он. Вывод казался совершенно очевидным. Кому еще было до этого дело?
- Да, - сухо ответила Нэн. – Я, сперва, тоже подумала, что это чушь. И даже готова была выставить его вон, пока он не показал фотографии этого человечишки. - Ее голос стал вкрадчивым и тихим. – Нортман, мне насрать, чем ты занимаешься и на что тратишь время, пока твой идиотизм не мешает моим делам. А сейчас он мне очень, очень мешает! И мне совершенно не насрать на то, что этому мальчишке семнадцать и что информация о совращении человеческого ребенка, стань она достоянием общественности, пустит псу под хвост все наши многолетние труды в парламенте! Так что даже не думай совать в него хуй или клыки, ясно тебе?!
- Я буду беречь его, как зеницу ока, пока ему не исполнится восемнадцать, - столь же сухо ответил Эрик. – У вас не будет из-за меня проблем. Я даже готов послужить живым… хм… готов послужить примером законопослушного вампира, оберегающего человека. Вы даже сможете использовать меня, как образ законопослушного вампира, если потребуется.
- Ну-ну. А кусать его не смей никогда! У нас есть "Настоящая Кровь", - с нажимом произнесла она. - Если хоть что-то просочится в прессу, я тебя за яйца подвешу на серебряной цепи и заставлю встретить рассвет. Ясно тебе?
- Более чем. Искренне надеюсь, что Фортису вы пообещали ту же кару. Вам, как я понимаю, известно о его былой страсти к моему создателю, и вы понимаете, каковы на самом деле его мотивы?
- Бесспорно. Я не делаю никаких различий, - хмыкнула Нэн. Однако подумала, что Фортис, пожалуй, в данном случае представляет куда более серьезный геморрой, чем Нортман. Не зайдись этот идиот в праведном гневе, и не стукни на Нортмана, у Нэн было бы одной головной болью меньше. И кому какое дело, в конце концов, кто и что делает с никому не нужным миннесотским мальчиком, пока пресса не в курсе… Впрочем, припугнуть Нортмана, чтобы не забывался, и в самом деле стоило.
- Весьма вам за это признателен. – Эрик снова откинулся на спинку дивана. Нет, расслабляться пока было рано, но он хорошо умел читать между строк и понял все, что не было сказано вслух. Кроме того, он и в самом деле был рад, что Антуану придется так же тяжело, как ему. Нет, хуже. Потому что Гор отныне принадлежит ему, Эрику. – Что-нибудь еще, мисс Флэнаген?
- Это все. И надеюсь, нам долго не придется общаться. А еще лучше - никогда.
И, не попрощавшись, Нэн повесила трубку.
***
Невзирая на разговор с Флэнаген, на следующий вечер Эрик снова отправился к Грегори. Припарковав машину напротив дома Эдвардсов, он смотрел на освещенные окна, за которыми двигались темные силуэты людей, слушал их разговоры, усмехался, чувствуя, как начинает трепетать в груди сердце от звука шагов и голоса Грегори, хмурился, сжимая кулаки, когда родители повышали на него голос. Любовь… Он был влюблен, как подросток. И как подросток собирался влезть в окно к своему возлюбленному, когда все в доме лягут спать. Смешно, если вспомнить, кто он и сколько ему лет. И совсем не смешно, если вспомнить угрозу Флэнаген. Но вспоминать, ни о том, ни о другом, Эрик не хотел. Не хотел думать о том, как объяснит свое долгое отсутствие дома, как будет над ним смеяться все вампирское сообщество, когда все узнают о Грегори. Да что смеяться, его попросту сочтут сумасшедшим. Пусть… плевать! Эрик достаточно пожил на свете и во тьме, чтобы понимать: иногда путь к заветным желаниям оказывается очень долгим, но, если мечта исполнится, ты не пожалеешь ни об одном сделанном шаге, каким бы трудным он ни был.
Окна в доме гасли одно за другим. И только одно на втором этаже, там, где находилась комната Грегори, продолжало гореть. Словно мальчик ждал его… Эрик тряхнул головой. Он по-прежнему не чувствовал Грегори так, как должен был бы чувствовать человека, выпившего его крови. Чтобы узнать о нем больше, узнать, как он живет, ему приходилось подслушивать. И сдерживать себя, когда хотелось ворваться внутрь и убить всех, кто смеет обижать его. Эрик прекрасно понимал, что делать этого было нельзя ни в коем случае, говорил себе, что избавит его от родителей по-другому. Всему свое время.
Эрик вышел из машины, заблокировал двери и, взлетев, перенесся через дорогу. Зависнув у окна Грегори, он заглянул в комнату и тихо постучал костяшками пальцев по раме.
***
Гор сидел за компьютером и набирал сообщение в дневник. Нет, это был не сетевой дневник. Гору позволялось пользоваться Интернетом только в гостиной, под присмотром тетки. Сказать, что его это бесило - значило ничего не сказать. Гор ненавидел такие правила. Мало того, что он слыл полоумным и отсталым, так еще и тем, кто не может посмотреть ни одного ролика на YouTube.
Стук в окно отвлек его на середине фразы. Гор резко повернулся и онемел, увидев Эрика, зависшего за стеклом. А он-то больше и не надеялся его увидеть! Проклинал себя весь день за то, что не уехал с ним. За то, что решил, будто быть брошенным хуже, чем оставаться в этом полоумном доме с родителями и фанатичной теткой.
- Ты! – Вскочив, Грегори подбежал к окну, и на его губах появилась радостная улыбка, которую он не мог, да и не хотел скрывать. - Ты зайдешь? – открыв окно, с надеждой спросил он. - Входи!
Но на лице Эрика не отразилось ни одной эмоции. Улыбка Гора увяла, и мальчик смущенно и досадливо отвел глаза. А Эрик протянул к нему руки, крепко взял под мышки, вытащил через окно на улицу и подхватил на руки. Все это было проделано в его обычном стиле - так быстро, что мальчик даже не успел испугаться.
- Обними меня за шею, - велел вампир.
- Я прямо как Лоис Лэйн! - шепотом выдохнул Гор, обвивая рукой шею Эрика. И невольно улыбнулся, вдохнув знакомый запах. Как же он скучал! Гор сделал над собой усилие, чтобы от удовольствия не потереться носом о бледную, прохладную кожу.
"Я счастлив, - подумал он. - Я безумно счастлив".
Эрик перенес Гора к своей машине и опустил на землю.
– Скучал по мне? – с напускной небрежностью спросил он, хотя уже понял, что Гор и вправду скучал.
- Еще чего! - фыркнул Гор, засунув руки в карманы домашней серой кенгурухи. Для пущей убедительности он даже плечами пожал. - Это видимо ты скучал, раз опять приперся.
Гор и сам не понимал, почему не может сказать: "Я думал о тебе постоянно!". Почему не может показать свою слабость. Наверное, убеждал он себя, потому, что Эрик тоже ведет себя так, будто ему наплевать.
- Да. И даже не собираюсь этого отрицать, - усмехнулся Эрик, прижав Гора к дверце машины и, наклонившись к его шее, коснулся ее губами, с трудом удерживаясь от желания немедленно вонзить клыки в теплую кожу. Чуть помедлив, он выпрямился, так и не укусив мальчика, спросил, как ни в чем не бывало: - Ну, а ты чем занимался сегодня?
От слов Эрика у Гора внутри все затрепетало. "Как у девчонки", - тут же прокомментировал ехидный внутренний голос. И был, кстати сказать, прав. У Гора даже кровь к лицу прилила, и он наверняка покраснел, словно маков цвет. Будь она неладна, эта дурацкая его особенность! Однако то, что Эрик скучал, то, что признался в этом, было до того приятно, что Гору захотелось рассмеяться от счастья. Сдержаться и не выдать себя помогло разочарование оттого, что вампир не укусил его, или хотя бы не поцеловал по-настоящему. Мимолетный поцелуй лишь раздразнил Гора, отозвался наливающейся тяжестью в паху.
- Да так, всякой херней... Был в школе, а потом в церкви. Как обычно.
Эрик разблокировал двери машины, распахнул заднюю.
- Садись, - сказал он, с трудом удерживаясь от желания подтолкнуть Грегори внутрь.
- Куда это мы собрались? – уперся тот. Он просто не мог понять, что с ним происходит каждый раз, почему он снова спорит с Эриком... Ведь сам же потом жалеет об этом!
- Никуда, - пожал плечами Эрик.- Просто разговаривать в машине удобнее. И не только разговаривать.
- А! - Гор залез в машину, стараясь действиями скрыть, как от радости опять подпрыгнуло все внутри и забилось от предвкушения сердце. - Ладно...
Эрик сел в машину вслед за ним, захлопнул дверь. Обернулся к Гору и, не говоря ни слова, притянул его к себе, стиснув в объятиях так, что у мальчика перехватило дыхание. Эрик не хотел больше говорить. Он хотел быть с ним, чувствовать тепло его тела, его запах, вкус губ и крови… Впрочем, с последним, увы, стоило быть осторожнее. И не только из-за угроз Флэнаген. Эрик не хотел, чтобы Гор думал, будто нужен ему только ради крови.
- Задушишь же, дурак! - рассмеялся Гор. Но истина заключалась в том, что ему нравилось, когда Эрик обнимает его так крепко. Нравилось прижиматься к нему и ощущать под щекой сильные мышцы.
"Я люблю тебя!" - с отчаянием подумал Гор, и от этой мысли ему стало и страшно, и хорошо одновременно.
- Не задушу, - очень серьезно сказал Эрик. – Ты мне нужен живой и здоровый. Если бы я мог, унес бы тебя прямо сейчас далеко-далеко! Туда, где нас никто не найдет и никто нам не помешает.
- Ты же предлагал поехать с тобой, - насторожился Гор. – Что, передумал?
- Нет, - Эрик гладил его по спине, постепенно подбираясь к полоске обнаженной кожи между поясом старых потрепанных джинсов и резинкой кенгурухи. Он понимал, что не сумеет контролировать себя, если начнет ласкать Грегори по-настоящему, но остановиться все равно не мог. – Это ведь ты хотел подождать, пока тебе не исполнится двадцать один.
- Но ты же не хотел ждать! - В голосе мальчика послышалась обида и непонимание. Он-то надеялся, что Эрик приехал забрать его. Пусть и силой, но забрать с собой из этого дурацкого дома, из этой полоумной семьи! А оказывается, он передумал. - И ты решил теперь ждать четыре года? - Несмотря на недовольство Гор не только не отстранялся, наоборот все теснее и теснее прижимался к Эрику, словно большой, истосковавшийся по ласке щенок.
Пальцы вампира коснулись обнаженной поясницы Грегори, помедлили и скользнули под пояс джинсов. Гор судорожно вздохнул, чувствуя прохладу его руки, и возбуждение, опалившее тело.
- Да, и буду жить четыре года под твоими окнами, - усмехнулся Эрик.
От одной лишь мысли о том, что им придется ждать четыре года, Гору было так плохо, так невыносимо тоскливо... А Эрик веселился! От обиды Гор ударил вампира кулаком по груди.
- Не смей смеяться надо мной! Я серьезно! Что нам делать-то? - Он поднял голову, пытаясь поймать взгляд вампира, не подумав над тем, что в подобных обстоятельствах его вопрос звучит двусмысленно.
- Тихо, тихо! - Эрик притянул его к себе на колени, поцеловал в висок и, снова запустив руку под его кенгуруху, принялся гладить поясницу. Он не хотел посвящать Гора в свои проблемы. Помочь тот все равно не мог, а волновать его зря Эрик не хотел. – Мы что-нибудь придумаем, Грегори. Нужно все устроить так, чтобы никто не мог отнять тебя и вернуть обратно, родителям. А потом мы будем вместе.
- Не называй меня Грегори. Лучше Гор. Мне так больше нравится. И сколько ты будешь придумывать? – Немного успокоившись, мальчик устроился поудобнее и снова обнял вампира шею. - Смотри не тяни, а то брошу тебя... - И он быстро, чуть смущенно коснулся губами губ Эрика.
- Постараюсь сделать все поскорее… Гор, - заверил Эрик, отметив про себя созвучие этого имени с именем Годрика. А потом, отбросив все доводы разума, наклонился к шее мальчика. Он чувствовал, что вокруг них не было никого. Никто не следил за ними, никто не видел их, никто не мог помешать им. Вонзив клыки в шею Гора, Эрик жадно приник к ней, торопливо глотая жаркую соленую кровь… но отстранился после второго глотка, почувствовав привкус какого-то лекарства.
- Что ты принимал? – спросил Эрик, остановив руку Гора.
- "Литрипам", - нетерпеливо ерзая, ответил Грегори. После укуса в нем проснулась неуемная жажда крови. - Дай мне... дай мне тоже! - потребовал он, покусывая шею вампира.
Эрик, не споря, прокусил запястье. Гор приник губами к ранке, одновременно накрыв рукой ширинку Эрика. Однако сделав первый глоток, он потерялся в ощущениях настолько, что его ласки стали судорожными и неловкими. Перед его глазами опять замелькали картины из далекого прошлого. Храмы с позолоченными куполами-луковками, корабли с полосатыми парусами, бесчисленные колоннады дворцов, грязные улочки средневековых городов, переходящие в узкие каналы, по которым бесшумно скользили черные, длинные лодки…
Эрик позволил ему сделать несколько глотков и заставил себя убрать руку от его губ.
- Хватит, - пробормотал он. Он чувствовал легкую слабость и головокружение, словно человек, которому не хватает кислорода. Рана на запястье затягивалась на глазах.
- Ну-у-у... - недовольно протянул Гор, но потом смирился и приник к губам вампира.
- Почему на мне все так быстро заживает? - спросил он, когда они остановились. Он коснулся своих губ. - Я чувствовал твои укусы, но сейчас все зажило. И на шее - тоже. Я… - он вздохнул, но продолжил: - видел много клыкофилов в церкви, и все они были с отметинами. А у меня - ни одной.
Продолжение в комментах