Три сиквела к "Перекресткам"

[right-one-in]

Автор: Рыжая шельма (Renee).
Бета: anahata
Персонажи: Луис Вандер, Дэвид Райз.
Рейтинг: R
Категория: ориджинал, слеш, фентези.
Размер: мини
Статус: закончен
Предупреждение: смерть персонажа
Саммари: когда пересекаются два чуждых друг другу мира, возможно все, что угодно.

Те, кто хочет жить вечно.

Я стоял в дверях, не в силах поверить своим глазам. Сколько раз мне казалось, что я снова вижу его в толпе, но это всегда оказывался другой человек. Я искал взгляд янтарных глаз, выхватывая лишь пустоту снова и снова. А теперь… Я скинул обувь, куртку и присел на край кровати, просто разглядывая его. Вампир спал, уютно свернувшись под моим одеялом, заняв практически все пространство. Я провел пальцами по высокой скуле, еще раз убеждая себя в том, что это не сон, а затем разделся и скользнул в постель, прижимаясь как можно ближе. Впервые за целый год я засыпал спокойно.
На плечо давила приятная тяжесть, а под щекой было что-то мягкое и так знакомо пахнущее… Я открыл глаза и встретился взглядом с двумя медовыми омутами, смотревшими на меня очень внимательно.
- Привет. Прости, что заставил себя дожидаться, но ты не предупредил о визите, – мой голос спросонья прозвучал хрипло, теряя все тщательно заготовленное ехидство. Луис рассмеялся, а затем ухватил меня за плечи, затягивая на себя. Я приподнялся на локтях, нависая над ним и стараясь не дать счастливой улыбке расплыться на лице.
- И ты не спросишь меня, где я был все это время и почему ушел?
- Нет. Ведь гораздо важнее, почему ты вернулся.
Янтарные глаза на миг прикрылись, как тогда, когда я попросил его обратить меня. Он в тот момент просто промолчал, а потом исчез на целый год.
- Я рад, что не опоздал с возвращением, – усмехается он, рассыпая веселье искорками огоньков, и на секунду мне кажется, что я вижу ответ на свой вопрос в глубине желтых глаз.
***
Звуки шагов гулко разносились по коридору. Дорога была хорошо знакома, так же как и все вокруг. Здесь прошло мое детство. Последние несколько лет я практически не появлялся в стенах монастыря, получая все инструкции и задания по телефону и интернету. В век высоких технологий личное общение можно было свести к минимуму, чем я с удовольствием пользовался. Но в этот раз последовало распоряжение явиться лично.
Постучавшись и услышав в ответ разрешение войти, я открыл дверь и прошел внутрь. В комнате, памятной мне с детства, ничего не изменилось за эти десять лет кроме ее хозяина. Отец Марк постарел и приобрел, как говорили, весьма скверный и раздражительный характер. Я закрыл за собой дверь и отвесил почтительный поклон человеку, воспитавшему меня.
Он приветствовал меня кивком головы и взмахом руки предложил присесть на кожаный диван, стоящий у стены. Бросив взгляд вглубь комнаты, я понял, что мой наставник был не один. У окна, облокотившись на подоконник, стоял Доминик. При виде него я скривился, предчувствуя неприятный разговор, ибо ничего хорошего с этим человеком связано быть не могло.
Доминик Галахер был на год старше меня, такой же подкидыш, как и все те, кто попал в стены монастыря. В отличие от меня, он не обладал Талантом, но все равно стал охотником на вампиров, компенсируя неспособность к магии силой, упорством и жестокостью. В детстве мы часто дрались, а когда выросли – относились друг к другу с молчаливым презрением.

- Добро пожаловать домой, Дэвид, – елейный голос наставника вернул меня к действительности. – Прости, что заставил тебя проделать такой путь, но я уже не молод, и все может случиться, а я хотел бы еще раз увидеть своих учеников.
- Что Вы, отец, я очень рад, что приехал, но мне кажется, что Ваши опасения беспочвенны. Вы прекрасно выглядите.
- Льстец. Я знаю, Господь уже подводит итоги моей жизни. Но это все ерунда, к чему говорить о старике, когда со мной мои лучшие ученики. Доминик уже рассказал о себе, теперь я бы хотел послушать тебя.
- Моя жизнь не очень интересна. По мере сил я стараюсь служить святому делу.
Доминик хмыкнул и отлип от подоконника. Отец Марк неодобрительно покосился на него, но ничего не сказал, снова переведя доброжелательный взгляд на меня. Галахер подошел ближе, продолжая неприятно улыбаться.
- Брось, Дейв. Все знают, что ты лучший в нашем деле. Не многие могут похвастаться таким послужным списком и при этом оставаться в живых столько времени. А ведь на своем первом серьезном задании ты чуть не погиб, даже попал в больницу в задрипанном городишке. Когда же это было? Лет девять назад?
- Десять… - промолвил отец Марк, разглядывая меня.
Тревога молоточками застучала в виски. В больницу я попадал один раз, тогда, когда и познакомился с Луисом. Но я не рассказывал об этом.
- Помнишь, Дейв? – Доминик источал дружелюбие и заинтересованность. – Я был проездом в тех местах, совершенно случайно. Представляешь, там до сих пор помнят странного юношу, которого доставили в больницу с чудовищной потерей крови. Видимо, тот вампир оказался не так слаб и потрепал тебя.
- Обычный вампир, - я пожал плечами. – Просто я оказался невнимателен и пострадал по собственной глупости. Мне было стыдно в этом признаваться, рана была несерьезная, поэтому я и промолчал.
- Ох, Доминик, к чему ворошить такое старое дело? – наставник всплеснул руками. – Мы утомили нашего Дэвида, он же с дороги, а мы накинулись с вопросами. Продолжим разговор за ужином, а пока отдыхай, мальчик мой. Твоя старая комната свободна, можешь занять ее.
Я встал, поклонился и вышел из комнаты. Доминик выскользнул вслед за мной.
- Я провожу тебя.
Я пожал плечами и молча пошел по коридору. Галахер не отставал, дыша мне в затылок. Под его бдительным присмотром, обуреваемый дурными предчувствиями, я дошел до своей комнаты и остановился, взявшись за ручку. Доминик выжидательно смотрел на меня. Чертыхнувшись про себя и снова пожав плечами, я открыл дверь и вошел внутрь. За моей спиной раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа.

За мной пришли через два часа. Под дулами нескольких пистолетов провели в комнату для дознаваний и усадили в специальное кресло. На руках и ногах, звонко щелкнув, захлопнулись стальные зажимы, рассчитанные на вампиров. Официально, это место называлось комнатой для опытов, но фактически являлось пыточной. Монахи, доставившие меня сюда, поспешили ретироваться, оставив меня наедине с Домиником и отцом Марком. Вот и разговор за ужином. Наставник смотрел на меня почти ласково, с легкой грустинкой во взгляде.
- Мне очень жаль, Дэвид, что приходится прибегать к таким методам. Но если ты будешь хорошим сыном Святой Церкви и все мне расскажешь, нам не придется прибегать к крайностям.
- И что я должен рассказать? – почти весело осведомился я. Отец Марк подошел ближе и коснулся пальцами моей щеки.
- О своем друге, сын мой, и о своем преступлении. Ты должен покаяться в грехе, который совершил, разделив ложе с мужчиной и злейшим врагом вырастившей тебя Церкви.
- О чем Вы, отец? Понятия не имею, о чем… - звонкая пощечина прервала мою тираду. Отец Марк брезгливо оттер руку.
- Упорство не приведет ни к чему хорошему, Дэвид. Ты заблудился в своем неведении, позволь вывести тебя к свету…
Я зло рассмеялся.
- Простите меня, наставник, я все еще не знаю, о чем Вы говорите. Очевидно, кто-то, - я бросил выразительный взгляд на Доминика, - дал Вам ложные сведения.
Удар в живот вышиб весь воздух из легких. Я закашлялся, согнувшись пополам, а отец Марк сокрушенно покачал головой.
- Легче, Доминик, легче. Так и убить недолго. Дэвид, отпираться бесполезно.
- Я видел его. Твоего любовника. Мне плевать, как вы, ублюдки, проводите время, единственное, что я хочу знать, почему ты ни черта не изменился за эти годы, – Доминик нависал прямо над моим лицом, скаля зубы. Я усмехнулся.
- Ну, если ты все знаешь, иди, попробуй разыскать вампира, который согласится тебя трахнуть. Может и помолодеешь.
- Доминик, не надо! – Отец Марк оттащил от меня разъяренного Галахера. Из разбитой губы текла кровь, но я не обращал на это внимание. Наставник повернулся ко мне.
- Я старый человек, Дэвид, и я не хочу умирать. Я воспитал тебя, почему ты не хочешь отплатить мне добром?
- Потому что нет никакого секрета, нет никакого эликсира или тайного средства. Просто магия Луиса так действует на меня и только на меня. Мы и сами не знаем, почему так происходит.
Глаза монаха загорелись фанатичным огнем.

- Луис… Дэвид, сынок, ты не мог бы познакомить нас со своим другом? Было бы очень интересно… эээ… изучить эту его магию.
- В смысле препарировать его? Отец, я не знаю, как найти Луиса, а если бы и знал, то не стал бы этого делать.
- Я попробую убедить тебя в обратном, придурок, – Доминик раскладывал на передвижном столике инструменты, при взгляде на которые все внутри меня похолодело.
Глаза отца Марка алчно смотрели на меня. Мечта о вечной жизни затуманила его рассудок, превратив в настоящего монстра. Я попробовал пошевелиться. Зафиксированные руки болели, но это была лишь прелюдия к боли настоящей. Я знал, как здесь принято добывать информацию, и не испытывал иллюзий. Вся комичность ситуации заключалась в том, что правду я уже сказал, и добавить было нечего. Я действительно не знал, как найти Луиса и, при всем желании, не мог привести его к ним, если бы паче чаяния такое желание у меня возникло.
- Я уже все сказал, но вы не слушаете. Вы не можете жить вечно. Никто не может. Даже вампиры смертны, а за свою долгую жизнь они платят высокую цену.
- Я воспитал тебя как сына, Дэвид. А что получил взамен? Неблагодарность. Почему ты упорствуешь? Почему не хочешь помочь своим братьям?
Я хрипло рассмеялся. Опять по кругу, до бесконечности. Это начинало надоедать.
- Я ничем не могу помочь братьям. А даже если бы и мог – я не отдал бы вам Луиса. Просто потому, что вы разберете его на части в попытке добыть себе кусочек вечности. Не для рядовых бойцов, которые каждую ночь рискуют жизнью, ни для людей – для себя. Простите, отец. Между его жизнью и Вашей, я выбираю его.
Губы святого отца побелели от ярости. Он сделал знак рукой Доминику, и тот подкатил ко мне свой металлический столик с приготовленным арсеналом. Я наблюдал за всеми этими манипуляциями с отстраненным интересом, гадая про себя, сколько мне удастся продержаться. То, что, в конце концов, я сломаюсь и буду умолять их прикончить меня побыстрее, если еще смогу говорить, я не сомневался, равно как и в том, что живым из этой комнаты не выйду. Когда за дело берется Инквизиция – не выдерживает никто.
Первый раз я потерял сознание минут через двадцать. Меня привели в чувство, дали отдохнуть и вновь принялись за дело. Перед глазами все расплывалось в багровом тумане, то приобретая резкость, то снова теряя очертания. Тренированное сознание сопротивлялось изо всех сил, подсовывая перед мысленным взором образ за образом. Алые пятна превращались в бокал вина в руках Луиса, педантично рассказывающего мне об особенностях урожая того года, свойствах почвы и сорте виноградника, из ягод которого было изготовлено это вино с трудно выговариваемым названием. Мне нравилось слушать его голос. Глубокий, бархатный, ласкающий, он проникал в самую душу, затрагивая там какие-то потаенные струны. То насмешливый, то грустный, то дрожащий от ярости, а иногда срывающийся на хрип, когда он бессвязно выкрикивал мое имя на пике страсти.
Я так и не узнал, любил ли он меня, или я был забавным развлечением в его вечной жизни. Я же любил в нем все, задыхаясь во время наших разлук. Медовые глаза, полные превосходства и сарказма, которые я так мечтал изгнать из них. Гладкие, прохладные как шелк волосы. Мне нравилось перебирать их между пальцами, когда он, расслабившись и прикрыв глаза, клал голову мне на колени, рассказывая очередную историю.
Во рту был привкус соленой крови. Теплая противная жидкость, от которой зависит жизнь и магия. Как много всего замешано на этой алой субстанции, которой истекает мое тело. И как только Луис ее пьет? Такая гадость. Его губы на вкус гораздо лучше.
Они всегда холодные при первом прикосновении. Поцелуи обжигают, льдинками застывая на моих губах, но тепла моего тела всегда хватало растопить их. Я согревал его руки в своих ладонях, как будто возвращая ему жизнь… пусть на время. Но казалось – навсегда.
Холодная вода снова привела меня в чувство, очевидно, я опять отключился. На этот раз мне не дали отдыха. Холодно… как холодно… Как он живет в этой вечной мерзлоте, с постоянной жаждой? Только теперь я понял, почему Луис отказал мне в просьбе. И я был благодарен ему.
Боль, казалось, пронизывала каждую клеточку моего тела, а я мучительно пытался вспомнить нашу последнюю ночь. К счастью, я уже практически ничего не видел, поэтому мельтешение Доминика перед глазами не отвлекало меня. Я вспоминал… Однажды, я увидел, как он, не напрягаясь, оторвал несколько прутов от металлического забора, и подивился тому, как аккуратно и нежно эти руки прикасались к моему телу, ни разу не навредив. Тонкие… изящные… ласкающие мое лицо легкими касаниями. Как сейчас, когда я чувствую едва уловимое дыхание на своей щеке и жалящие покалывания магии, впивающейся в израненное тело. Багрянец сменяется перламутром, и я, улыбаясь, проваливаюсь в это ослепительное сияние.
- Дэвид… Дейв… придурок… - последнее слово произносится почти шепотом, но я успеваю услышать и обидеться. И в чем я опять виноват?
- Ох! – тело непослушное, а глаза распахиваются в черноту. – Я ничего не вижу.
- Это сейчас пройдет, потерпи, – его голос срывается, и я чувствую прикосновение холодных губ к своему виску. Зрение и правда проясняется с каждой секундой.
- Почему мы сидим на полу? – я оглянулся по сторонам и вздрогнул, вспомнив, где находился. Пол комнаты был залит кровью, в стороне сломанными куклами лежали два тела. Перевернутый столик с инструментами валялся неподалеку, а весь арсенал был равномерно воткнут в своего хозяина.
Я перевел взгляд на Луиса, держащего меня на коленях. Белоснежная некогда рубашка была заляпана кровью, коркой запекшейся на его губах и подбородке. И ни кровинки в лице. Сколько же он потратил, чтобы собрать меня по частям? Он проследил мой взгляд, коснулся пальцами следов крови на своем лице, и впервые в жизни я увидел страх в его глазах. Дурак.
Ухватившись за ворот рубашки, я притянул его к себе, целуя, чувствуя, как он с облегчением стискивает мои плечи.
- Лу, нам не пора отсюда?
Луис покачал головой.
- Уже утро. Я не успею.
Я покосился на двери и снова перевел взгляд на вампира. Он отвел глаза в сторону.
- Нам нечего опасаться. Никто не придет. Некому. Дейв, они не давали мне пройти.
Пятнадцать монахов. Я закрыл глаза, сжав его руки и устраиваясь поудобнее. Мне придется жить с этим, с осознанием, что из-за меня погибли две дюжины людей. Но я никогда не поставлю в вину Луису эти смерти. Никогда… Одно не давало мне покоя.
- Как ты нашел меня? Как ты вообще узнал, что мне требуется помощь?
- Ты очень громко думал обо мне. И тебе было очень больно. Я счел это вескими причинами, чтобы вмешаться. Кроме того, от твоего мысленного ора у меня разболелась голова, – его голос снова стал прежним. Я подавил смешок.
- То есть в следующий раз, когда я захочу тебя увидеть, мне надо будет воткнуть в палец иголку и громко подумать?
- Что-то вроде того.
- Буду иметь в виду. Луис…
- Что?
- Ты слышал все, о чем я думал?
- Успокойся, твои эротические фантазии успешно глушились болевыми ощущениями.
Мне захотелось врезать по ухмыляющейся физиономии. Но вместо этого я еще раз поцеловал его, чувствуя, как он отвечает мне, борясь с одолевающим его сном…
- Но мне приятно, что ты помнишь мои уроки. Надо будет сводить тебя в театр. Ты предпочитаешь оперу или балет?


Куда ведет эта дорога.

Предупреждение: ПОВ Луиса

Сквозь сон я чувствую его дыхание на своем плече, когда он легко опускается на кровать позади меня. Не открывая глаз и не шевелясь, я жду его решения. Он молчит, и только бешенный пульс выдает его присутствие да знакомое тепло его пальцев, осторожно касающихся моего лица. А затем он ложится рядом, тесно прижавшись и привычно обхватив мои руки своими ладонями.
Я не рассчитывал на такой прием, на свой страх и риск разыскав его новое обиталище. Придя сюда, повинуясь не рассудку, а изматывающей жажде, так похожей на мой вечный голод. Год – это много по человеческим меркам, слишком много. Все могло измениться, стать ненужным и не важным. Но он повел себя так, как будто не прошло и дня с нашей последней встречи, как будто я не оставил его без объяснений, без прощания. Дерзкий, нахальный, упрямый… живой. Он не переставал удивлять меня тем, как, несмотря на строгое воспитание, охотно принимал новое, всегда следуя своему сердцу, а не чужим правилам. Желание обладать им перевернуло вверх дном все мое существование, тогда, в моем доме, когда я решил приручить этого дикого кота, а вместо этого приручился сам.
Я сбежал от него. Впервые в жизни страх поселился в моей душе, приводя в смятение мысли и чувства. Я не боялся ни огня, ни солнца, ни Инквизиции, ни Страшного суда, но мне было мучительно страшно за него. Мое присутствие подставляло Дэвида под удар сразу двух могущественных врагов: Церкви и моего Клана. Инквизиция всегда жестоко карала отступников, не прощая предательства, да и Бэлль не переминул бы воспользоваться ситуацией, если бы узнал, что для меня значит этот человек. А мой Сир всегда был умен и наблюдателен. Поэтому правильнее было уйти, дать моему охотнику возможность жить своей жизнью, но я уже был не способен это сделать. Эгоистично? Да. Но ведь я вампир, какое мне дело до совести.
Я мог бы обратить его, навсегда привязав к себе и своему миру узами прочнее стальных канатов. Связь Сир – Дитя… даже сейчас мне не удалось разорвать ее полностью. Я все еще чувствую Альберта, а он, без сомнения, чувствует меня. Конечно, она ослабла, и он уже не может так легко подчинить меня или призвать, но… Я не хочу этого для Дэвида. Мне нравится, что он приходит ко мне по собственной воле, с вечным вызовом в серо-зеленых глазах. Нравится, каким покорным становится, расслабляясь в моих руках, полностью доверяя, теряя всю строптивость и язвительность. Не боясь, не защищаясь, не задавая вопросов. И это неправильно. Потому что я и сам не доверяю Зверю внутри себя.
****
- Сволочь… - его дыхание сбивается, и он вскидывается всем телом, пытаясь освободиться. Я легко удерживаю его за плечи в нужном мне положении, посмеиваясь и наслаждаясь этой заводящей игрой. Он кусает подушку, в которую я уткнул его лицом, и кроет меня последними словами в тщетной попытке перевернуться на спину.
Придавив Дэвида к кровати своим телом, я осторожно покусываю его за ухо, вырывая хриплые стоны и новые ругательства.
- Лежи смирно.
Чуть отстраняюсь и провожу вдоль позвоночника кончиками ногтей, заставляя его выгнуть спину, а затем повторяю это движение языком.
-Ты точно гад, – шипит он сквозь зубы.
- Ругаться можешь сколько угодно, а вот двигаться не смей.
Я снова приникаю к его спине, целуя и покусывая каждый сантиметр кожи, чувствуя, как он то расслабляется, то напрягается под моими руками, послушно следуя приказу. Я начинаю с шеи, там, где пульсирует голубая жилка, сводящая меня с ума. Слизываю бисеринки пота с его кожи, выступившие от еле сдерживаемого возбуждения, соленые на вкус, но, кажется, нет ничего слаще. Меня пьянит его тело, будоражит его кровь, запах и вкус, которой я отчетливо ощущаю даже сейчас, прилагая все усилия, чтобы сдержаться и не вонзить клыки в податливую плоть. Мой наркотик, дурманящий голову, придающий сил и заставляющий жить, как будто бы я и не умирал много десятков лет назад.

Едва касаясь, так, чтобы оставить невесомый щекочущий след на коже, я прохожусь руками по его спине и бокам. Он выгибается, возбужденный до предела, не имеющий возможности хоть как то облегчить свое состояние, чертыхаясь и прикусывая губы. Коленом я удерживаю его ноги, не давая перевернуться и дотронуться до себя.
- За каждое движение я прибавлю десять минут ожидания, – я говорю, не прекращая спускаться руками ниже, продолжая подразнивать.
Он почти рычит, но понимает, что я не шучу, послушно расслабляется и замирает. А я продолжаю. Пальцами, скользкими от слюны, ласкаю вход, удерживая другой рукой его поясницу, когда он бессознательно пытается выгнуться мне навстречу.
- Сегодня это будет медленно, так медленно, как я смогу выдержать… - легко прикусываю его плечо, проталкивая внутрь его тела один палец. Ответом мне служит замысловатое ругательство. Я улыбаюсь.
- Так медленно, что тебе будет казаться, что ты плавишься в огне, не сгорая, не обжигаясь… - внутри него уже два моих пальца, и он мотает головой, почти потеряв способность мыслить от удовольствия. Моя сила привычно выходит из-под контроля, пронизывая наши тела насквозь, перетекая от меня к нему. Я не сопротивляюсь этому потоку, лишь чуть корректируя его, вылечивая появившиеся на теле охотника шрамы и метки от чужих клыков, обновляя каждую клеточку его тела. Мои ласки заставляют его забыть обо всем, кроме обжигающих прикосновений внутри, окружающий мир исчезает, оставляя нас наедине.
- Пожалуйста… черт бы тебя побрал… - я тоже уже на пределе, поэтому отвечаю на его мольбу, рывком переворачивая на спину, заглядывая в распахнувшиеся от удивления глаза. Игры кончились, и я не желаю больше мучить ни его, ни себя. Аккуратно, бережно, пьянея от жара его тела, погружаюсь в него до конца, не разрывая взгляды. Я хочу видеть, чувствовать его всего, изнутри, снаружи, мысленно, беря все что можно, отдавая всего себя. Целиком, без остатка, не скупясь. Только ему.
До конца. И обратно. Почти выскальзывая из его тела, ловя губами разочарованные вздохи и всхлипы, чтобы через секунду заполнить его вновь. И снова назад. Медленно, как и обещал. Растягивая удовольствие, расставляя его метаться по кровати, полностью теряя контроль, присваивая себе с каждым движением, каждым вздохом, сливаясь в единое целое. Наслаждаясь бесконечно долгим мигом единения, когда переплетены не только наши тела, но и Таланты, а затем мир возвращается, приобретая краски и звуки.
***
Дэвид выскальзывает из кровати, направляясь в душ, а у меня нет сил даже подняться. Я полностью опустошен как физически, так и магически - обычное дело после наших встреч. Мой охотник и не подозревает, сколько сил он забирает у меня, бессознательно вытягивая энергию, отпуская на свободу свой Талант. Но мне не жаль, ведь это продлевает то время, которое он может быть со мной, оставаясь при этом человеком. Мне не жаль, это всего лишь магия, которую я могу восполнить…

- Отдыхаешь? – мелодичный голос хлестко ударяет по нервам, словно это звук железа по стеклу. Мой Сир материализуется на подоконнике открытого настежь окна, а в двери входят еще восемь членов Клана. Некоторых я не знаю, но трое из них – равны мне по силе. Что касается Альберта…
Он улыбается мне так хорошо знакомой улыбкой, а я не могу почувствовать даже магический фон, который всегда его сопровождает. Я полностью обессилен, не ощущая в себе ни крупицы энергии, способной к бою. Дэвид… мысль о нем ожигает подобно кресту.
- Дэвид… - Белль усмехается и скашивает глаза в сторону ванной комнаты. Внутри становится очень холодно. Альберт подпитывает Связь, и я на мгновение заглядываю в его мысли. Рычание вырывается из моей груди, ярость неконтролируемо затапливает сознание.
- Ты не посмеешь! – я и сам понимаю, как жалко это звучит. Мой Сир легким кивком головы откидывает назад белокурые пряди. Голубые глаза смотрят спокойно, без злости или осуждения. Он давно не испытывает подобных эмоций, за столетия нежизни почти избавившись от остатков человечности. Чуть грустно, чуть сочувствующе, чуть понимающе – обноски людских чувств мелькают в его взгляде, устремленном на меня. От давления Связи мне становится дурно, и он отпускает меня, смилостивившись на время.
- Я не посмею что? Убить этого мальчишку? Я могу это сделать, но тогда я не заполучу тебя. Да и мальчик этот слишком интересен, чтобы так бездарно расходовать его. Он обладает Талантом и из него получится очень ценный член Клана, – его голос переливается колокольчиками, заставляя вслушиваться в звучание, а не в слова. Но я давно уже перестал поддаваться подобным трюкам. Легко стряхнув с себя наваждение, я пытаюсь вспомнить, где Дэвид прячет свой арсенал, тщательно пряча свои мысли. Кивком головы и мысленным импульсом Бэлль разрешает мне одеться, что я и поспешил сделать, рассудив, что сражаться удобнее не нагишом.
Двое незнакомых мне братьев тем временем вытащили из ванной сопротивляющегося Дэвида. Влажные светлые волосы липли к его лбу, создавая обманчивое впечатление беззащитности и юности. В сущности, по сравнению с окружающими его существами, так оно и было. Но он не боялся, и это придало мне решимости.
- Чего ты хочешь?
Альберт удивленно выгнул бровь.
- Я разве не сказал? Я хочу, чтобы ты занял свое место в Клане, который так нуждается в тебе. А твой… друг… - он внимательно окинул взглядом охотника, - тоже займет свое место. И хоть мне жаль, что ты так многое забыл и предпочел оставить в прошлом, я дам тебе шанс не потерять то, что у тебя есть.
Дэвид вскинулся под изучающим его взглядом. Я не знаю, что он почувствовал в словах Альберта, но волна ревности, исходящая от него, буквально сшибала с ног. Бэлль улыбнулся, довольный произведенным эффектом. А я, как мог, пытался успокоить Дейва, и не потерять сосредоточенности.
- Что ты имеешь в виду?
-О, я готов сделать тебе подарок, по старой памяти. Твой охотник все равно будет обращен, вопрос только в том, сделаю это я или… ты сам.
- Ты сам создашь Дитя? - я не поверил своим ушам. – Ты же давно уже не обзаводился птенцами. Зачем?
- Во-первых, у этого охотника большой потенциал, я хочу дать ему максимально сильную кровь. А кроме того, - он скользнул к Дэвиду, внимательно вглядываясь в его глаза, - он мне интересен. Я хочу понять, что в нем такого особенного.
- Маркус тоже пытался это сделать, – зло усмехнулся Дэвид, - и для него это кончилось весьма плачевно.
Альберт рассмеялся.
- Кажется, я уже начинаю понимать, – он почти ласково погладил охотника по щеке. – Маркус был дураком, недооценившим тебя, человек. За что и поплатился. А теперь тебе предлагается величайший дар. Я покажу тебе новый мир, новую силу. Твой Талант может раскрыться полностью, ведь сейчас ты пользуешься им почти бессознательно, не контролируемо. Именно поэтому ты так и обессиливаешь Луиса.
Серо-зеленые глаза в изумлении воззрились на меня. Скрывать от него правду больше не имело смысла, и я открылся, позволяя ему заглянуть внутрь себя.
-Черт… - Дэвид прикусил губу от злости. – И ты молчал? И так каждый раз?
Я молча кивнул.
- Ты не виноват. Просто это свойство твоего Дара. Ты видишь магию, чувствуешь ее, можешь оттягивать на себя потоки энергии. Чем дальше, тем сильнее ты становишься. Наверное, со временем, ты научишься ими управлять в полной мере. Если у тебя будет хороший учитель, конечно, – Бэлль посмотрел на меня. – Так что ты выберешь, Дитя? Уступишь его мне?
Я закрылся полностью. От Сира. От Дэвида. Он вздрогнул, перестав меня ощущать, но не опустил взгляда, в котором по-прежнему читались уверенность и вызов. Хотел бы я тоже испытывать подобное. Альберт был хорошим учителем, очень хорошим. Его уроки я помнил до сих пор, равно как и методы, которыми он добивался послушания и покорности. Отдать ему Дэвида, означало навсегда потерять его. А обратить самому - предать все, что было между нами: все доверие, все, во что я верил. Выпить его жизнь досуха, до последнего вздоха. Смотреть, как закроются глаза, пряча в себе последний в его жизни луч солнца, утрачивая тепло и душу. Пустота заполнится демоном, алчущим крови. Крови? Я дурак.
- Я сделаю это сам. Спасибо за подарок… Сир.
- Правильное решение. А что скажешь ты, человек?
- А меня тут кто-то спрашивает? Заканчивайте балаган, я замерз уже.
По знаку Альберта братья отпустили Дэвида, отходя чуть в сторону, но не теряя бдительности. Мой охотник смотрит на меня без страха, выжидающе, чуть склонив голову на бок. На миг мне становится страшно, я ведь даже не могу предупредить или успокоить его мысленно, боясь раскрыться. Приблизившись, я заглядываю в его глаза, пытаясь «поймать», но он упрямо мотает головой, не желая терять свою волю.
- Так будет больнее… - чуть слышно шепчу я.
- Я знаю.
Я не спорю. Он откидывает голову назад, подставляя мне горло, а я разом теряю всю свою решимость. Пальцами касаюсь горячей щеки, успокаивая не то его, не то себя, а потом…
Клыки привычно взрезают хрупкую вену. Дэвид сквозь зубы шипит от боли, но я прижимаю его к себе, поддерживая и не давая упасть. Магия тугими жгутами скручивает мое тело, наполняя пьянящей силой, вливаясь в меня с каждым глотком его крови. Небывалая эйфория кружит голову. Дейв подхватывает этот поток, усиливая, выжимая себя без остатка, вытягивая энергию отовсюду, куда только может дотянуться. Его Талант впервые работает в полную силу, и мне становится безумно страшно, что Дар сожжет его дотла. За спиной вскрикивает от боли Альберт, слишком поздно понявший свою ошибку и едва сумевший закрыться сам и прикрыть оставшихся в сознании братьев. Двух из восьми Дэвид выжал досуха, передавая их энергию мне, прежде чем отключиться самому от кровопотери и перенапряжения.
Бережно опустив его на пол, я обернулся к своим противникам. Мой Сир сокрушенно качал головой, оглядывая бесчувственные тела своих подчиненных.
-А я еще ругал Маркуса, недооценившего мальчишку. Потрясающий Талант, и он быстро учится его использовать.
- Дай нам уйти, Альберт. Я не желаю тебе зла, ты воспитал меня, учил. Я любил тебя. Но теперь он важнее. Я убью любого, кто причинит ему вред, даже если это будет мой Родитель.
Дэвид говорил, что видит мою магию, как перламутровое свечение. Я посмеивался над его воображением, а теперь и сам мог видеть эти искрящиеся всполохи, окутывающие мое тело. Это действительно было красиво. Сила переполняла меня, играя на кончиках пальцев и в глубине, несомненно, уже алых глаз. Сейчас я легко мог бы «поймать» Альберта, подчинить себе, и он чувствовал это через нашу Связь. Путь был свободен, никто не препятствовал мне, когда, подняв бесчувственное тело охотника на руки, я направился к выходу. Мне следовало поспешить, рассвет был не за горами.
- Любого, говоришь? – насмешливый голос, раздавшийся мне в спину, был полон сарказма и горечи. – Даже себя? Подумай, Луис, кто причинил за все это время ему больше всего неприятностей и боли?
Не оглядываясь, я вышел из комнаты.
************
Сидя у изголовья больничной кровати, я наблюдал за тем, как капала неизвестная мне жидкость в капельнице, медленно вливаясь в вену охотника, так и не пришедшего еще в сознание. Его тело постепенно восстанавливалось, вылеченное мной, наполненное новой кровью, взамен той, что забрал я. Пришлось чуть подправить сознание врачей и медсестер, чтобы они, не задавая вопросов, приняли странного пациента и без споров пустили меня в реанимацию, куда посторонним не было ходу. Окон в этом помещении не было, и я мог спокойно переждать день рядом с ним. Спать не хотелось, сила, отданная Дэвидом, все еще была во мне, поддерживая и подпитывая. Я был рад этому, не желая терять отпущенное мне время на сон. Подумать следовало о многом и, желательно до того, как Дэвид придет в себя. Если придет.
Из головы не выходили последние слова Альберта. Глядя на бледное, осунувшееся лицо, я как никогда понимал справедливость этого упрека. Мне не хватило мужества уйти вовремя и это обернулось для Дейва пытками Инквизиции и сегодняшним кошмаром. А что будет дальше? Клан не оставит в покое ни его, ни меня, да и Церковь рано или поздно выяснит, как погибли монахи в том приходе. Все из-за прихоти скучающего вампира, пожелавшего присвоить себе кусочек тепла. Я заставил его разрываться между двумя мирами, один из которых он не мог оставить, а во второй не мог войти. Будет правильнее…
- Ты мог бы хоть раз спросить меня самого, что я обо всем этом думаю, а не решать в одиночку, как для меня будет лучше? – его глаза были по-прежнему закрыты, а в голосе чувствовалась безмерная усталость.
- Не хорошо подслушивать чужие мысли.
- Подслушивать? Да ты вещаешь их на всю округу, в ближайшее время у половины персонала этой больницы разовьется депрессия из-за тебя.
Усмехнувшись, я пересел на край его кровати, заглядывая в распахнувшиеся светлые глаза, в которых мерцали прежние искорки.
- И что же ты обо всем этом думаешь, охотник?
- Я думаю о том, что если бы один ненормальный вампир много лет назад не решил бы поиметь меня в промежутке между ужином и лекцией о культуре и музыке, я бы прожил весьма скучную, и, скорее всего, короткую жизнь. Подозреваю, я был бы уже мертв, как все те охотники, которым не так повезло, и они встретили менее сексуально озабоченных и философски подкованных ночных убийц. Каждому из нас, Луис, пришлось сделать выбор между старыми привязанностями и ценностями и новыми. Я сделал его в том подвале, а ты – сегодня. И теперь я точно не отпущу тебя. Ты же пропадешь один.
В его глазах играют озорные смешинки, такие живые, такие теплые. Они заменяют мне солнце, которое я не видел очень давно. И теперь я понимаю, что он прав, и выбор давно уже сделан, просто мне не хватало смелости в этом признаться. Выбор сделан, мы свернули в одну и ту же сторону на этом перекрестке. Осталось только идти вперед и посмотреть, куда нас приведет эта дорога.