[right-one-in]

Авторы:  Isidora Stramm &  Mathilda Vandermar
Бета: Зув
Название: A companion of death
Фандом: True blood
Пейринг: Эрик/Годрик
Дисклеймер: права на героев принадлежат HBO, на оригинальных персонажей и сюжет фика - нам
Рейтинг: R
Жанр: модерн АУ, слэш
Ворнинг: флэшбеки: историческое фентези, дарк
Рассуждения о религии и богах, встречающиеся в данном тексте, написаны исключительно для того, чтобы раскрыть характеры и мировоззрение персонажей, и не являются религиозными воззрениями авторов. Авторы не хотели, не пытались и не собирались ранить чувства христиан, мусульман или язычников. Если вы слишком серьезно и трепетно относитесь к любой религии и конфессии, не принимая их осуждения устами литературных героев - просьба не читать данный текст. Так же хотим напомнить, что разные, и, порой, неоднозначные высказывания о религии являются каноническими для сериала "True blood".
От авторов: Фик был написан до выхода пятой серии третьего сезона, поэтому события из прошлого Эрика не совпадают с каноном.

Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.

Глава 4.


Эрик знал, что не может оставаться в Миннессоте надолго. У него была своя жизнь и свои заботы – куда более важные, чем жизнь мальчика, похожего на Годрика. Хотя сходство казалось практически полным, да и родился Грегори всего через несколько дней после того, как Годрик встретил рассвет, Эрик упорно убеждал себя, что это совпадение. Грегори Эдвардс был обычным человеком, чья жизнь не имеет никакой ценности.
Он убеждал себя в этом, нанимая частного детектива, чтобы тот раскопал все об этом мальчике и его семье. Убеждал, читая отчет, который получил через несколько дней. Продолжал убеждать ночь за ночью, приходя к дому Грегори и простаивая до рассвета в тени раскидистого дерева, росшего через дорогу и слушая, что происходит в доме Эдвардсов. Он знал, что Грегори - это не Годрик. Однако не мог выкинуть из головы то, что прочел в отчетах психиатра и характеристиках школьного психолога, которые раздобыл детектив. И потому снова и снова приходил к его дому, игнорируя звонки Пэм, напоминания о делах и просьбы вернуться, становившиеся все более настойчивыми.
Каждую ночь он говорил себе, что сходит с ума, но на следующую ночь снова возвращался к дому Эдвардсов. Вскоре он понял, что его присутствие не осталось незамеченным. Темный силуэт мальчика все чаще и чаще появлялся у окна, а если он не подходил к нему, то все равно смотрел на улицу из глубины темной комнаты. Эрик чувствовал это и ждал, когда любопытство победит страх и Грегори Эдвардс выйдет к нему.

Высокий вампир был рядом. Гор не мог сказать, откуда знает это, но готов был поклясться, что не ошибается. Вампир был рядом. Стоял где-то в тени деревьев, наблюдая за домом. Слушая и слыша все, что происходит внутри.
Мысль была пугающей, но Гору не было страшно, наоборот, ощущение присутствия успокаивало. Тот, кто стоит на улице, не причинит ему зла. Он здесь для того, чтобы защитить его. Может быть, от Антуана? Или еще от кого-то?
В памяти Гора то и дело всплывало посещение вампирского клуба в тот достопамятный, первый и последний раз. Он вспоминал, как смотрели на него вампиры, как сперва приняли за своего. И с каким презрением и злостью относились позже, когда до них дошло, что он человек. Все, кроме Антуана. А теперь появился этот, второй…
Может быть, они что-то хотят от него? Может быть он, Грегори Эдвардс - особенный? Избранный? Эта мысль казалась приятной. Она объясняла непохожесть на других не с точки зрения недостатков и ущербности, а наоборот, как дар.
Сверстники всегда боялись и недолюбливали его. Словно с самых первых минут они чувствовали, как он отличается от них. Иногда Гор не успевал сказать и двух слов, а уже успевал прослыть фриком или отсталым. Его всегда сторонились, побаивались и избегали. И вот теперь, кажется, он стал кому-то нужен. Кому-то интересен. И, может быть, даже важен.
Гор подолгу не мог заснуть, ворочаясь в кровати. Ему не хотелось, чтобы вампир уходил, но он не мог выйти из дома, чтобы поговорить с ним. Во-первых, мешали родители. Но даже не это пугало мальчика, нет... Он боялся того, что все это лишь плод его воспаленного разума. Что, выйдя во двор, он никого не найдет, и жизнь станет такой же как раньше - пустой, бессмысленной чередой дней, заполненных презрением одноклассников, брезгливостью учителей и вечерними подработками в ненавистной церковной общине.
Лучше так... Пусть все остается так.
А в пятницу, когда тётя Эдна уехала на все выходные в Портленд, на какой-то очередной семинар, что проводил представитель малоизвестной, экстремистской католической общины, Грегори отпросился у матери в кино. Пришлось соврать, что он пойдет в церковный кинозал, смотреть старый фильм под названием "Книга Элая", и, слава кому-то там, но явно не Иисусу, - мать не стала ничего проверять.
И, конечно же, ни на какую христианскую муть Гор не пошел. Вместо этого он рванул в городской торговый центр на "Смертоносных убийц", новый блокбастер, повествующий о пришельцах, желающих, как водится, поработить землю. Мальчик прикинул, что успеет даже на рейсовый автобус, если выйдет из кино за десять минут до конца фильма. Обидно, что финал он пропустит, но даже так, лучше чем ничего.
Без двадцати девять Гор заставил себя встать с кресла и побрел к выходу из зала, все еще не отрывая глаз от экрана, на котором, понятное дело, именно в этот момент происходило самое интересное! Придется в понедельник унижаться перед придурком Робби – одним из немногих одноклассников, кто иногда перекидывался с Гором парой слов - чтобы узнать, чем закончился фильм. Ужасная, ужасная у него жизнь, черт побери! Неужели родители не понимают, как туго ему приходится из-за их религиозных закидонов? Из-за того, что они с какого-то хрена верят мозготрахам, уверяющим, что он с приветом, и Эдниным бредням о том, будто его душой желают обладать темные силы?!
Грегори вышел из кинотеатра. Тяжелая железная дверь захлопнулась, и он оказался на заднем дворе. Мальчик огляделся и, сунув руки в карманы кенгурухи, зашагал в сторону остановки, бубня себе под нос самые богохульные ругательства, которые только мог придумать. И вдруг замер. Ощущение чужого присутствия было таким сильным, таким явным, что Гор не сомневался - вампир, тот самый высокий блондин, здесь, в переулке, рядом с ним.
- Эй? - тихо позвал он. - Ты тут? Я чувствую, что тут!
Эрик мог исчезнуть быстрее, чем Грегори успел бы что-либо заметить, но вместо этого сделал шаг ему навстречу, остановившись под фонарем, на границе светового круга. Он молча смотрел на мальчика, чувствуя мучительную боль и смятение от того, как тот похож на Годрика. И дело было не только во внешности, но и в голосе, движениях, походке и даже запахе. Этого не могло быть. Но это было. И Эрик знал, что не сможет просто уехать и забыть о нем, пусть даже он – всего лишь самый обычный человек.
- Кто ты? - Гор остановился у края тротуара, не спеша перейти узкую дорогу и сократить расстояние, разделяющее их.
- Смерть, - горько усмехнувшись старым воспоминаниям, ответил Эрик.
Страх, спавший доселе, вновь обрушился на Гора. О чем он только думал, заговорив с незнакомым вампиром? Кем себя возомнил? Пошел сам, по доброй воле в его руки, или в зубы!
- Ты хочешь убить меня? - спросил он, усилием воли подавив панику. Слишком уж нелогичным казалось то, что говорил вампир. Он бы не стал следить за ним чуть ли не неделю, не пытаясь подобраться к нему, если бы в самом деле хотел убить его. - Нет... не хочешь...
- Не хочу, - согласился Эрик. Он не хотел инициировать Грегори, не хотел делать его своим, но, вместе с тем понимал, что иначе не сумеет помешать Антуану или любому другому вампиру, который захочет сделать это. Он просто не мог отдать этого мальчика кому-то. Не мог и все.
- Тогда что? - Гор вглядывался в его лицо и, как ни странно, оно казалось ему знакомым. Нет, он готов был поклясться, что никогда не встречал его прежде, но вместе с тем... знал. А может, дело было в том, что этот чужак выглядел как собирательный образ всех, кто когда либо нравился Гору? Он был тем, кого мальчик представлял в своих эротических фантазиях, видел во влажных, неприличных подростковых снах. Тем, к кому он обращался, представляя, что у него наконец-то будет бойфренд.
- Идем, - приказал Эрик, поманив его за собой. Здесь, у кинотеатра, через пару минут, когда закончится сеанс, станет слишком людно, и он не сможет сделать то, зачем пришел. Он должен положить конец своему безумию. Он зачарует Грегори, прикажет ему никогда больше не искать встреч с вампирами, позабыть обо всех своих темных желаниях и жить нормальной жизнью. А сам вернется в Луизиану к своей прежней жизни, в которой нет и не будет места копии Годрика и беспокойству о её благополучии.
Они вышли на улицу и, пройдя чуть меньше квартала, свернули в глухой переулок, где повстречались впервые. Переулок, словно созданный для темных дел.
- Знакомое место! - усмехнулся Гор. Они стояли как раз напротив магазина "Аsk", сиявшего с противоположной стороны улицы приветливым светом витрин. - Всегда думал, что "Спроси" - идиотское название для магазина оккультной литературы.
- Ничего идиотского, если хозяин магазина швед, - довольно резко возразил Эрик. Ему не терпелось закончить все поскорее, уйти и не видеть больше человека, причинявшего ему боль самим фактом своего существования, словно серебряный клинок, вонзившийся в сердце, медленно плавящий душу и плоть. – «Ask» значит ясень.
- Ясень? - Гор невольно поднял голову, но небо было затянуто тучами. Его взгляд скользнул по торцу здания, с которого убрали леса, и наткнулся на новую вывеску, которую не было видно раньше. Мальчик потерял дар речи и невольно потянулся рукой к молоту Тора, висевшему на шее. Вытащил из-за пазухи и сжал подвеску в кулаке, все еще недоверчиво глядя вверх. Ресторан, который располагался над магазином оккультной литературы "Ask" назывался "Полная луна".
- Отец. Брат. Сын... – машинально повторил Гор слова одноглазого старика, переведя взгляд на вампира.
- Что? – Эрику сперва показалось, что он ослышался, но когда он понял, что Грегори и в самом деле произнес эти слова, он схватил его за плечи и ударил спиной о стену так, что едва не вышиб из него дух. – Почему ты так сказал? – прорычал он ему в лицо.
Гор беспомощно хватал ртом воздух, чувствуя вибрирующий внутри комок боли. Такое с ним случилось всего раз, когда на тренировке Бадди Элистон ударил его мячом под дых. Мальчик прижал руки к животу, и молот Тора повис на шнурке поверх футболки.
- Мне... Ясень... Под луной... Ясень... - только и смог выдавить из себя он.
Но Эрик не слушал. Он смотрел на старинную подвеску, смотрел, не отрываясь, и молчал. В какой-то миг он вдруг подумал, что все это, скорее всего, проделки Антуана, решившего отомстить ему за былые обиды столь изощренным издевательством. Чертов римлянин наверняка помнил, как выглядела подвеска, которую носил Годрик. И мог заказать точно такую же, а потом зачаровать этого мальчика, заставить вести себя, как Годрик, двигаться, как он, говорить, как он… И произнести в подходящий момент фразу, которая заденет Эрика за живое, заставит поверить в то, что Грегори Эдвардс и есть его создатель.
- Откуда это у тебя? – спросил он, наконец, с трудом сдерживая ярость.
- Я купил. - Легкие снова стали наполняться воздухом, и Гор с облегчением вздохнул полной грудью. - Купил у одноглазого старика.
- У одноглазого старика? – процедил сквозь зубы Эрик. Отпустив правое плечо Гора, схватил его за подбородок и заставил поднять голову. Поймав взгляд мальчика, он требовательно произнес, гипнотизируя его: - Говори мне правду, Грегори!
- Я не вру, черт подери! - Мальчик разозлился и, собрав все силы, как было тогда, с Антуаном, оттолкнул Эрика от себя. - Хватит уже меня шпынять, бля! Не на того напал! Был бы я вампиром, так я бы тебе вмазал по первое число!
Как и в прошлый раз, сил Грегори хватило лишь на то, чтобы оттолкнуть вампира совсем немного. Но и этого было достаточно, чтобы привести Эрика в замешательство. Грегори не поддавался чарам и был куда сильнее обычного человека, он носил подвеску, выглядевшую точно так же, как та, что принадлежала когда-то ему, он выглядел, как Годрик и говорил его словами. Не многовато ли для простого совпадения? Конечно, Эрик не позабыл о полу-фее Суки Стакхауз, которая так же была неподвластна чарам вампиров, а иногда могла читать их мысли. Кто знает, может быть, и Грегори был из той же породы, что и она? И, возможно, Антуан напоил его своей кровью, придавшей ему сил? Проверить это можно было только одним способом…
Эрик снова прижал Грегори к стене – теперь уже так крепко, что тот не сумел бы вырваться при всем желании, и вонзил клыки в его шею. Он должен был попробовать его кровь, чтобы понять, кто он.
Гор глухо застонал, наклоняя голову еще больше, чтобы Эрику было удобнее. Все мысли о том, что отдавать себя вампиру нечестиво, что это низко и грязно - исчезли. Он лишь знал, что происходящее сейчас - правильно и прекрасно. Его руки обвились вокруг шеи вампира, пальцы скользнули в густые, светлые волосы, лаская их. Мальчик почувствовал, как возбуждение жарким пламенем охватило тело, но кроме желаний плоти было еще одно, от невозможности которого Гор вновь застонал, сильнее прижимая вампира к своей шее. Он хотел укусить его, почувствовать кровь на языке. Смаковать ее вкус.
А Эрик, сделав первый глоток, почувствовал, как земля уходит из-под ног. Кровь Грегори была кровью обычного человека, но... Привкус казался легким, практически незаметным, словно у вина, разбавленного водой. И все же Эрик не мог ошибиться. Можно внушить человеку чужие воспоминания, научить его, что нужно делать или говорить, чтобы обмануть кого-то, можно сделать ему пластическую операцию, перекрасить волосы, вставить в глаза цветные контактные линзы, но нельзя изменить вкус его крови. Её подделать невозможно, как отпечатки пальцев или рисунок сетчатки.
Грегори не был Годриком. И в тоже время был им.
Отстранившись от мальчика, Эрик ударил кулаком в стену. Посыпалась бетонная крошка, хрустнули кости в сломанных пальцах, руку до самого плеча пронзила острая боль. Эрик судорожно вдохнул, чего не делал уже несколько сотен лет, и прикрыл на мгновение глаза, почувствовав, как глухо ударилось о ребра сердце.
«Что же мне с тобой делать?..» - глядя на мальчика, подумал он с беспомощностью, испугавшей его самого. Потому что ответа на этот вопрос он не знал. И даже приблизительно не представлял, как ему теперь быть.
Грегори открыл глаза и посмотрел на вампира одуревшим взглядом. Пока тот пил его кровь, с ним происходило что-то странное. Словно он перестал быть собой... Точнее, наоборот, стал собой. Осыпалась вся шелуха, вся корка его искусственной личности, обнажая истинную природу Гора.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, он прыгнул на вампира, обвивая руками его шею, крепко сжав ногами бедра, и безошибочно вонзил зубы в солнечную артерию, словно делал это уже миллионы раз. Однако клыков у него не было, и густая желанная кровь не хлынула ему в рот. Мальчик зарычал от разочарования, сильнее сжимая зубы, стараясь прокусить кожу с удвоенной яростью.
Выругавшись, Эрик сжал челюсть Грегори под ушами, заставив разжать зубы, и стряхнул его с себя на землю. Шею саднило. Противно ныли срастающиеся кости.
- Ненормальный, - прорычал он. Ему хотелось снова хотелось привлечь к себе мальчика и обнять, но в тоже время хотелось ударить и наорать на него. Вместо этого он прокусил запястье и протянул ему руку.
Гор с жадностью приник к нему, словно умирая от жажды. И стоило ему сделать первый глоток, как мир вокруг растворился. Гора подхватили невидимые руки времени, потащили за собой в прошлое, сквозь века. Он видел, как тает Эйфелева башня, уровень за уровнем. Видел, как исчезает мост Золотые Врата. Как устремляется к земле Собор Парижской богоматери. Он наблюдал за тем, как уменьшается башня Тауэра, пока не стирается полностью. Видел, как огромные города Европы, пульсируя, словно сердце, сжимаются, уменьшаясь, пока не остается лишь центральная крепость, а потом исчезает и она, словно на ее месте никогда и не было ничего, кроме зеленой равнины, кроме глухих лесов. Он оказался на берегу северного моря, он чувствовал порывы соленого ветра, чувствовал ярость волн, разбивающихся о скалы. Гор видел драккар под красно-белым полосатым парусом и знал, что там, на нем плывет сын коннунга Свена Великана, по имени...
- Эрик! - сказал мальчик непослушными, окровавленными губами, поднимая глаза на вампира. - Эрик....
А потом он начал оседать на землю, и Эрик едва успел подхватить его.

***

872 год н.э.

Годрик развязал руки Эрика и, бросив ремень на пол, вытянулся рядом с любовником на меховом покрывале. Он молчал, но по его счастливому лицу можно было легко понять, что мальчик всем доволен.
Эрик, улыбнувшись, положил ладонь ему на грудь. Годрик выразительно приподнял брови, но не снял ее сам и не приказал убрать. Он все еще редко позволял ласкать себя, а оттого такие мгновения приобретали для Эрика большую ценность.
Они, как и прежде, зимовали на хуторах, которые захватывали поздней осенью. И хотя пока все шло хорошо, мальчик чувствовал, как неотвратимо приближается тот день, когда Эрик получит один из главных своих уроков: вампиру нельзя расслабляться.
Эрик приподнялся на локте и вопросительно посмотрел на Годрика, почувствовав, что он думает о чем-то важном, касающимся его. Мальчик лишь покачал головой и погладил его по щеке, давая понять, что не станет делиться своими мыслями.
Хмыкнув, Эрик снова лег рядом с ним. Когда настанет время, Годрик расскажет, в чем дело. Нужно просто подождать.
Эрик закрыл глаза. Близился рассвет, и его начинало клонить в сон. Он так и не убрал ладонь с груди Годрика, ощущая под пальцами успокаивающе-знакомую прохладу его кожи.
- Завтра продолжим тренировки, - сказал, наконец Годрик. - Надо будет хорошо поесть, когда проснемся.

***
Годрик молниеносно оказался за спиной у Эрика, ударил его по ногам, и, когда мужчина рухнул на колени, одним рывком свернул ему голову. Раздался хруст ломающегося позвоночника, ставший уже привычным для них обоих за последние ночи.
Мальчик отступил и улыбнулся.
- Опять слишком медленно!
Эрик взялся руками за голову, повернул её, ставя на место. Кости снова хрустнули и тут же словно сцепились друг с другом. Ощущение сильнейшего зуда, прокатившегося от макушки до пяток, было тошнотворно-неприятным, и Эрик от души выругался.
Научиться сражаться с вампиром оказалось ничуть не легче, чем понять, как закрывать от него мысли. Годрик двигался слишком быстро, уследить за ним было невозможно, и все схватки заканчивались для Эрика сломанной шеей. Но он не жаловался и не сдавался, понимая, что в одну прекрасную ночь все же сумеет победить. К тому же для вампира сломанный позвоночник мало чем отличался от оплеухи. Неприятно и унизительно, но не более того.
- Давай попробуем еще раз, - поднявшись на ноги, сказал он.
Годрик кивнул. Эрик учился быстро. За три года, что они провели вместе, он достиг невероятных высот в умении закрывать свой разум, контролировать эмоции и чувства, сохранять спокойствие и, конечно, драться. Однако вести его в Константинополь, где после падения Рима обосновались те, с кем хотел свести счеты Годрик, было все еще рано. Пусть истинных потомков Великой Пифии осталось не так много, но они представляли для его планов значительную угрозу. А воины, которых тренировали в лудусах, существовавших более тысячи лет, будут опасны для Эрика, когда они выйдут на арену.
Выглянувшая из-за туч луна осветила опушку леса и две стремительные тени, метнувшиеся друг к другу. Через мгновение тишину ночного леса нарушил треск и вслед за ним задорный мальчишеский голос, произнесший:
- Еще раз!

***

876 год н.э.

Годрик лежал на спине, а Эрик, придавив создателя к утоптанному снегу коленом, приставил меч к его горлу.
- Молодец, сын мой!
Мужчина скупо улыбнулся в ответ на похвалу и поднялся. Ему не хотелось отпускать Годрика слишком быстро, но едва ли тому было приятно вспоминать о том, как он первый и последний раз был побежден на арене. С некоторых пор Эрик старался не задевать чувств своего создателя даже случайно.
- Мне кажется, ты поддался, - сказал он и протянул ему руку, чтобы помочь подняться.
- Но раньше и это не помогало. - Годрик усмехнулся, а потом уже открыто улыбнулся ему. - Эй! Между нами разница в тысячу лет, и ты мое дитя. Ты всегда будешь слабее меня, что бы ни случилось. Если ты когда-нибудь победишь меня, то лишь потому, что я так захотел. И в этом нет ничего унизительного, так уж распорядилась судьба.
Эрик покачал головой.
- Я не считаю унизительным то, что ты сильнее. Но смогу ли я победить того, кто старше меня? Или все дело только в том, что ты мой создатель?
- В этом тоже. - Годрик убрал меч в ножны. - И в том, что на арене мы будем драться вместе. Летом мы начнем охотиться на леканов. Они единственные в этом краю, на ком ты сможешь оттачивать искусство боя. А потом... потом пойдем в Гардарику. Там будем искать таких, как мы, чтобы ты мог учиться дальше. И когда ты будешь готов, любовь моя, мы войдем в Константинополь... - На губах мальчика появилась хищная улыбка, а его помыслы стали такими яростными, что Эрик почувствовал их отголосок.
Всякий раз, убеждаясь в том, как сильно был привязан к Бренногану Годрик, он испытывал ревность. И, понимая, насколько бессмысленно ревновать к тому, кто мертв уже тысячу лет, поделать с собой ничего не мог. Любовь Годрика к создателю казалось викингу более глубокой и сильной, чем любовь, которую он испытывал к своему созданию.
Эрик много раз повторял себе, что это совершенно разные чувства, и сравнивать их столь же глупо, как чувства мужчины к отцу и собственному ребенку. И все равно продолжал ревновать.
- Мне не случалось бывать в Гардарике, - сказал он, пряча меч в ножны и радуясь тому, что может отвести глаза и не смотреть на Годрика. – Но я буду рад увидеть своими глазами места, о которых слышал так много.
- Я бы выбрал тебя, - сказал вдруг мальчик. - Если бы боги дали мне такой выбор, он был бы очень печальным. Он был бы полным скорби. Но я выбрал бы тебя.
- Я не спрашивал об этом, - буркнул Эрик, смущенный и обрадованный его словами.
- Не спрашивал. Но хотел знать, - ответил Годрик. - Если бы я не ответил, эта мысль пожирала бы тебя, заставляла считать, что я пользуюсь тобой во имя мести, что моя любовь к Бренногану сильнее, чем к тебе. Ты бы внутренне противился моему желанию отомстить за него. Так всегда происходит с теми, кто любит слишком сильно. Они боятся, что их чувства навязчивы. Страшатся, что их любят меньше. Боятся стать слабыми. Хотя на самом деле любовь делает сильнее... Порой она застилает разум, но без нее ты лишь животное, не способное испытать величайшее счастье.
Мальчик замолчал, задумчиво глядя куда-то поверх заснеженных елей. - Нельзя бояться любви, - наконец добавил он и подумал, что этот совет нужен скорее ему, чем Эрику.
- Я не боюсь, - возразил Эрик. – Я бы помог тебе отомстить в любом случае. Если бы твой создатель не отдал за тебя жизнь, мы бы никогда не встретились. Я его должник.
Он не умел говорить красиво и многословно, как Годрик, да это и не было нужно. К чему, если тот мог заглянуть в его душу и увидеть там любовь, благодарность и безграничную преданность. И стыд за сомнения, за пустые размышления о том, что не имело значения.
- Ты боялся бы, не будь я твоим создателем. – Годрик нахмурился, но его лоб почти сразу разгладился. - Не будем терять времени! Бери щит, будешь учиться ставить мне приступок.

***
- Думаешь, в этих краях остались еще леканы? – спросил Эрик перед рассветом, когда они лежали рядом.
За стенами бушевала снежная буря – первая за эту зиму. Скоро дом завалит снегом, превратив его в огромный сугроб. Морозы надежно скуют льдом воды фиорда, и до следующей весны можно будет не опасаться, что к ним в хутор нагрянут нежеланные гости.
- Да. Их тут не так мало, как ты думаешь. – Годрик повернулся к мужчине и подложил руку под голову. - И они совсем не глупы.
Он мог бы рассказать Эрику, сколько леканов выжило после последней бойни, которую они устроили на исходе сентября. И то, что они ушли на юг, искать помощи у своих сородичей, живших среди финнов, а теперь вернулись, чтобы выследить вампиров и отомстить. Но он промолчал, зная, что единственный способ убедить Эрика в чем-то - это заставить его столкнуться с последствиями ошибок, а не объяснять, к чему они приведут.
- Хорошо. – Эрик обнял Годрика, притягивая к себе, хоть и знал, что тот не станет спать у него на плече. Прошло семь лет, а он так и не стал покладистее. - Значит, будет, на кого охотиться.
- Будет… – ответил Годрик задумчиво и, высвободившись из рук Эрика, опять лег чуть поодаль.
Эрик промолчал. Коротко стриженные, торчащие неровными клоками волосы Годрика из ночи в ночь напоминали ему о том, что бывает, когда он пытается настоять на своем. И все же… Годрик был очень терпелив, когда учил его сражаться, показывал, объяснял, заставлял сотни раз повторять одно и то же до тех пор, пока не добивался идеального результата. Поэтому и Эрик не сдавался, пытаясь приучить его к прикосновениям, которых тот не любил. Он не забыл их разговор о любви и догадывался, что Годрик попросту боится позволять ему лишнее.
- Хороших снов, Годрик, - сказал он, укрывая их обоих медвежьей шкурой.


Годрик открыл глаза и прислушался. На женской половине дома одна из женщин тихо встала и прошла на цыпочках к дверям. Он напряг слух и услышал, как скрипит снег под ногами подобравшихся к дому леканов. Как он и предсказывал, Эрик потерял бдительность и выбрал усадьбу без осторожности. К ней было легко подобраться, и стояла она не так далеко от других селений, чтобы леканы не почуяли, что среди ее обитателей есть вампиры.
Годрик коснулся пальцами кожи под носом. Так и есть, кровоточит. Он заткнул ноздри спрятанными заранее под изголовьем тряпицами. Движения были замедленны и тяжелы, как и всегда днем. Но мальчик собрал волю в кулак, сосредотачиваясь. Он взял свой нож, а нож Эрика вложил в руку спящему вампиру. Леканы приближались...
Тихо, стараясь не издать ни одного лишнего звука, Годрик отполз в глубину погреба. Прикрыл глаза, считая. Пятнадцать. Леканов было пятнадцать. Не так много, как могло бы, не так мало, как хотелось бы. Если они подожгут дом, им с Эриком придется туго. Они выживут, Годрик не сомневался, но могут сильно пострадать.
Заскрипела, открываясь, дверь. Первый лекан осторожно вошел в дом. Годрик ждал. Женщинам было запрещено спускаться в их с Эриком убежище, которое они вырыли своими руками. Ни одна из них понятия не имела, что на самом деле погреб был просторнее, чем казался, если смотреть на него сверху, через отверстие в полу, и не могла рассказать об этом.
Шаги замерли у самого погреба. Потоптались неуверенно на месте. Лекану могло казаться, что он движется тихо и бесшумно, но вампир слышал каждое его движение, каждый вздох, шорох одежды и даже его запах, проникающий сквозь деревянную крышку, которой был накрыт вход.
Лекан медлил, прислушиваясь. Наконец, он наклонился, осторожно сдвинул крышку и заглянул в темный погреб.
Годрик следил из темноты, как лекан осматривает спящего Эрика, как, опустившись на колени и наклонившись вперед, водит рукой у него над лицом.
- Идите сюда! - позвал он негромко остальных. - Он спит!
Девять леканов вошли в дом и приблизились к погребу. Снаружи осталось пятеро.
- Ну что, готовь кол! - скомандовал один из них, видимо вожак.
Годрик напрягся, перехватив нож поудобнее.
- Там оба? - послышался взволнованный женский голос.
- Оба? - заволновался первый лекан, жалея о том, что стая решила не перекидываться ради нападения в зверей. Человеческий нюх был слабее и не мог учуять второго вампира, который наверняка спит неподалеку. - Здесь только один... здоровый мужик!
- Там должен быть еще мальчик! Он самый опасный! И самый жестокий! - со страхом запричитала женщина. - Он знает про вас! О, Один, он знает! - И она, причитая, выбежала на улицу.
Ее паника передалась молодым леканам, но они не последовали за ней, заставив себя остаться в доме.
- Кол! - приказал вожак вновь.
"Проснись, дитя мое! – мысленно позвал Годрик. - Проснись, но не открывай глаза".
Эрик услышал его. Голос Годрика развеял сонное оцепенение, владевшее его сознанием, помогая стряхнуть сон. Эрик не вздрогнул, не пошевелился, ничем не выдав себя. И сразу понял, что в доме появились чужаки. Однако страх не заставил Эрика потерять голову. Наоборот, помог собраться и сопротивляться сонливости, окутывавшей мысли словно туман, заставлявшей ныть мышцы, напоминая, что тело вампира не создано для бодрствования в дневное время.
"Не двигайся, пока они все не войдут в дом... Чем больше войдет, тем больше мы убьем. Но осторожнее, у одного из них в руке кол".
Годрик понял, что невероятно волнуется за Эрика. Но при этом его волнение помогало думать быстрее, оценивать обстановку и не бояться попасть на солнце. А ему неминуемо придется сделать это, ведь дверь в сенях все еще распахнута.
«Что мне нужно делать?» - спросил Эрик. В голове у него шумело, а в ушах и носу вдруг стало подозрительно мокро.
"У тебя в правой руке нож. Когда я скомандую, выпрыгивай наверх и убивай. Убивай всех, кого сможешь".
«Я понял. Будь осторожен, Годрик».
Лекан тем временем занес кол, не подозревая о том, что вампиры ведут неслышный ему диалог.
"Пора!"
Годрик вылетел из своего укрытия, одним ударом ножа вскрыв лекану грудную клетку. Эрик, оттолкнувшись от постели, выпрыгнул наверх, на лету полоснув лезвием по горлу мужчины, стоявшего на коленях у самого погреба. Кровь широкой струей брызнула на стену. Лекан захрипел и упал. По полу расползлось кровавое пятно, тяжелые капли закапали в погреб, на смятую медвежью шкуру.
Годрик взвился вверх и метнулся к дверям, чтобы отрезать леканам путь к отступлению и помешать тем, кто ринулся в дом, услышав крики и шум. Солнце лизнуло его плечо и щеку. Мальчик даже не поморщился, сосредоточенный на битве.
Эрик почувствовал его боль и зарычал, но не обернулся. У его ног бился, зажимая рану на шее, еще один лекан. Эрик ударом ноги разбил ему голову. Под босой ступней влажно хлюпнуло, хрустнули раздробленные кости. И тут же со всех сторон на вампира бросились успевшие перекинуться более удачливые собратья убитых. Эрик бил их ножом, рвал клыками, двигаясь по дому с мыслимой быстротой, уворачиваясь от оскаленных пастей, вырываясь из тех, кому удавалось укусить его, оставляя на их клыках клочья одежды и плоти.
Годрик слышал крики, вопли и чувствовал ярость Эрика. Он сам двигался намного быстрее, сея смерть на своем пути.
- Поджигай, Калле! Поджигай! - раздался вопль снаружи и Годрик понял, что им не удастся отделаться легко. Урок, который сегодня получит Эрик, он запомнит на всю жизнь.
В дверь полетели подготовленные заранее смоляные снаряды.
- Обратно! - крикнул Годрик, прикончив одного из последних леканов, оставшихся в доме. - Уходим обратно в погреб!
Эрик не боялся пламени костра или огня, горящего в очаге, но при виде огня, охватившего стены и столбы, держащие крышу, его охватил животный ужас, которого он не знал прежде.
Отшвырнув прочь лекана, из глаза которого торчал бесполезный теперь нож, Эрик метнулся к погребу.
Годрик подождал, когда Эрик спустится, и только потом спрыгнул следом. - Иди вправо! Там я прорыл ход. Когда дойдем до тупика, нужно будет закопаться как можно глубже... Когда стемнеет, прикончим остальных.

***

Над разоренным хутором висел тяжелый запах гари. Снег, покрывавший двор, растаял, но ночью земля схватилась льдом. В морозном воздухе кружились снежинки и хлопья пепла.
- Ты знал, что они придут. Почему не предупредил заранее? - спросил Эрик, покосившись на стоящего рядом Годрика – грязного, в изодранной одежде, покрытой темными пятнами крови. Если бы не волосы, он бы выглядел почти так же, как в ту ночь, когда они встретились.
- Я предупреждал тебя. Семь лет назад. - Годрик смотрел на звездное, зимнее небо, такое далекое и притягательное. - Говорил, что рано или поздно ты потеряешь бдительность. Помнишь охотника, который приходил сюда на лыжах девять дней назад? Наши люди так и не смогли уговорить его заночевать, как ты приказывал им поступать в подобных случаях. Я думаю, он не остался, потому что заподозрил неладное. Трудно поверить, что в таком богатом хуторе все мужчины разом отправились на охоту, прихватив с собой стариков и детей... А может быть, он заметил раны от клыков на ком-нибудь, кто знает? Я не показал тогда своего беспокойства, и ты решил, что случившемуся можно не придавать значения. Вот только тот человек рассказал о нашем хуторе другим охотникам, которых встретил неподалеку – леканам, разыскивающим нас. Думаю, они подстерегли одну из женщин, попытались расспросить, а когда поняли, что не могут заставить ее отвечать на вопросы, укусили, чтобы превратить в полу-лекана. Голос крови для этих тварей сильнее наших чар. В полнолуние, когда она начала превращаться, леканы вернулись. И она рассказала им все. И согласилась впустить их в дом.
- Почему ты не предупредил? – повторил Эрик. И хотя он понимал, что в самом деле был слишком беспечен, в его голосе все же прорезались нотки возмущения. Ему следовало настоять на том, что они должны выследить охотника, побывавшего в их доме, и убить его. Следовало осмотреть женщину, слишком долго сказывавшуюся больной и не выходившую с женской половины. И все-таки… – По-твоему, я хуже понял бы, что ошибся, если бы мы отделались меньшей кровью?
Он передернул плечами, вспоминая, как оглянулся на миг, прежде чем заползти в узкий лаз, и увидел обгоревшее лицо Годрика, глаз без век, которых больше не было, тускло белеющую среди оплавленной плоти кость скулы.
За день все их раны исчезли. Они победили, они были живы, а напавшие на них леканы – мертвы. И все-таки Эрик отказывался понимать, зачем Годрику понадобилось рисковать их жизнями.
- Я хотел, чтобы ты понял, к чему приводят твои необдуманные поступки. - Годрик пожал плечами. - Так ты лучше запомнишь. Перестанешь полагаться во всем на меня.
- Мы потеряли все. Мы оба могли погибнуть. Или, что еще хуже, погибнуть мог только один. Тебе не кажется, что цена за такой урок была бы слишком высока?
- Нет. - Годрик подошел к Эрику и положил руки ему на плечи, посмотрел в глаза. - Теперь ты знаешь, что и я могу быть очень безрассудным, - он вдруг улыбнулся – задорно и весело. - И могу погибнуть, пытаясь преподать тебе урок. Значит, придется тебе присматривать за мной лучше.
- Ладно. Я не буду полагаться на тебя и стану присматривать за тобой, чтобы ты снова не натворил глупостей, - сдаваясь, проворчал Эрик. Мягкостью и лаской Годрик всегда мог добиться больше, чем самыми суровыми наставлениями. – А теперь пойдем, отыщем медвежью берлогу и выгоним из неё хозяина. Надо же нам где-то скоротать остаток зимы.
Годрик рассмеялся, что происходило с ним не так часто.
- Когда мы проснемся весной и покормимся, я настаиваю, чтобы ты присматривал за мной как минимум четыре часа подряд... или даже пять! - Продолжая смеяться, он догнал Эрика, уже размашисто шагающего к лесу, и вложил свою руку в его. Жест получился совсем детским и удивительно доверительным. - А может и все шесть... Я все-таки твой создатель, я могу заставить тебя делать что угодно!
Эрик крепко сжал его пальцы и улыбнулся ему в ответ.
- Тебе не придется заставлять меня Годрик. Я буду присматривать за тобой хоть целые ночи напролет. Столько, сколько захочешь.